S-T-I-K-S. Игры на выживание
Шрифт:
Толкнув стеклянную дверь, Дикарь оказался внутри. Лишние стены составных частей были вырезаны автогеном, и внутреннее пространство контейнеров частично объединено в общий зал, частично перекрытия оставлены, образуя своеобразные чилаут-кабинки, где можно было уединиться своей компанией, отгородившись от остального зала тяжелой вельветовой занавесью, возникни у клиентов такое желание. Стены и пол обшиты мореным дубом, создавая антураж эдакого салуна из фильмов про ковбоев. С двух сторон у боковых стен наверх уходили узенькие лесенки, по которым можно было попасть на второй и третий этаж. Там, скорее всего, находились жилые комнаты для гостей. По центру зала стоял небольшой подиум, который, похоже, был несущей все это сборной конструкции, а заодно, судя по двум
У дальней стены, за стойкой из толстого дерева сноровисто протирал стаканы для выпивки довольно любопытный персонаж. Тот самый случай, когда видишь отлично выглядевшую женщину, которой сложно дать ее возраст, либо молодую девушка, на долю которой жизнь щедро отсыпала жизненного опыта, заставив созреть слишком рано, из-за чего не сразу понятно, сколько ей лет. Вот именно такая дама и стояла перед ним. Фигуристая шатенка, в легкомысленной клетчатой рубашке с коротким рукавом, завязанной на животе узлом и джинсовых шортиках, она с интересом посмотрела на посетителя, не отрываясь от своего занятия. Оценила его цепким взглядом, и Дикарь моментально понял, что весь ее легкомысленный образ, всего лишь ширма, за которой прячется опытная и знающая цену себе и окружающему миру женщина. Ухоженное, открытое лицо с приятными чертами, лишь немного тяжеловатые скулы и слегка массивное, на его вкус, телосложение, словно она когда-то давно увлекалась тяжелой атлетикой или проводит слишком много времени в спортзале, чуть-чуть портили общее впечатление.
— Привет, красавчик! — голос у нее оказался под стать, чудо какой бархатистый, грудной, как у многих барышень с впечатляющими формами — тебе чего? Выпить, закусить, отоспаться? Или, может к девочкам?
Она игриво подмигнула, но он ни на мгновение не обманулся — это ее привычный рабочий образ, она уже начала его обрабатывать, чтобы «клиент» расслабился с самого порога.
– Это юмор такой или как?
– Не будь такой букой. Просто ваш брат обычно выглядит страшнее задницы дикобраза. А тебя, если отмыть и переодеть, можно и на ночь, вместо грелки взять. Только ты на мой счет не слишком обольщайся, у меня уже своя грелка есть.
– Да, в общем, не слишком-то и хотелось.
– Вот как? Я могу и мальчика тебе найти, если сильно постараться.
— На мальчика или девочку согласен, если только это будет профессиональный массажист. А так, я не по этой части, извини. Да и девчонок своих мне пока рекламировать не надо. Мне бы комнату снять на несколько дней. Ну и там, перекусить, помыться, всякое такое.
— Не вопрос, два спорана сутки комната плюс душ, а с трехразовым питанием и баней выйдет три спорана. Выпивка и девочки по отдельному прайсу. Если захочешь забронировать столик с друзьями на вечер, говори заранее, тут бывает людно, даром что сейчас не сезон.
— В каком смысле не сезон?
– Ты новенький, из сегодняшних что ли? Вроде, с виду бывалый, прикинутый. Про Зону не слышал?
– Только краем уха.
— Кластер со станцией со дня на день перезагрузится, потом начнется черная неделя — видя непонимание на лице посетителя, она вздохнула — Кластер этот, с Полярными Зорями и АЭС грузится из промерзшей тундры, вечная мерзлота там, понимаешь? Воздух как из морозильника, даже летом. Прогретый воздух окружающих кластеров сталкивается с холодным из Зоны и начинает активно перемешиваться, получается то ли циклон, то ли антициклон, пес его знает. Я тебе не девочка с прогнозом погоды из телевизора, за тонкости пояснить не смогу. В общем, после перезагрузки, в Зоне и ее окрестностях начинается настоящая буря, со смерчами, ветром и ливнями, торнадо натуральный. И этот атмосферный пылесос засасывает с соседних мертвых кластеров радиоактивную кристальную пыль, которой там с прошлых перезагрузок накопилась. Эта пыль потом вместе с дождем выпадает на окрестности. Мы его называем черный дождь, и он, скотина, вообще для здоровья не полезный. Рейдеры про это дело в курсе, и когда приближается сезон дождей, сваливают либо в Трехстенок, либо к Сестрам, либо
— Что прямо радиоактивный дождь во Флюгере идет?
– Нет, что ты, отсюда до Зоны прилично, до нас эта гадость не дотягивается. Мы же не психи, так близко к проблемам селиться, да и кому охота присоединиться к атомитам? Просто, когда идут дожди, атомиты резко активизируются, для них это самое горячее время. Новичков по соседним кластерам собирают, мелкие стабы прессуют, с Чертями грызутся, да и вообще ползают везде, где их не просят. К нам давно уже не суются, во Флюгере им ничего не обломится, но на окрестных стандартах рейдерам становится не очень-то уютно, вот они и кочуют туда, где спокойнее. К тому же, черный дождь перекрывает главную торговую трассу, пока все не уляжется, караваны ни в нашу сторону, ни от нас не идут. Вот поэтому мы тут и сидим, скучаем, пока все не уляжется.
– Очень интересно.
– Да уж интереснее некуда. Ты номер-то будешь снимать, болтун, или как? Может, выпить хочешь для начала? Для ясности мыслей.
– Попозже. Давай на три дня с содержанием.
– Как тебя записать?
– Дикарь.
– О, так ты тот самый новичок, про которого Буран трепался? – взгляд барменши из прохладно-вежливого сразу стал заинтересованным и чуточку потеплел.
– Что, много трепался? – Дикарь слегка усмехнулся этой перемене.
– Да уж побольше твоего. Шутка ли – самого Соленого живым в стаб привезли. Он теперь один из бугров Тритона, как я слышала. Был им, вернее, до сегодняшнего дня. А я ведь этого придурка помню, когда он к нам в стаб еще зеленым новичком пришел. Лез ко мне со своими ручищами волосатыми, как дурной, пока я ему яйца всмятку не сварила. Перед всем баром, вот смеху-то. После этого свалил он отсюда, а уже потом до нас дошло, что он к мурам пристроился, сволочь.
Тут из дальнего, затемненного угла рявкнул зычный заплетающийся голос:
– Динка! Повтори-ка, а то у меня заканчивается!
– Фикус, может баиньки? Ты же уже в слюни, а время еще только обед. Чего вечером-то делать будешь?
– Разберусь как-нибудь, без твоих советов. Неси уже сюда свою огненную воду, не нервируй честных клиентов.
Владелица бара (а это оказалась никто иная, как она) покачала сокрушенно головой, но поставила на поднос нехитрую снедь и бутылку водки, после чего, покачивая бедрами, унесла его за столик обладателя пьяного голоса, которого Дикарю не было отсюда видно. Зато было замечательно слышно, как сперва раздался смачный шлепок, сопровождавшийся возмущенным женским возгласом и скабрезным мужским гоготом, затем последовал звук сочнейшей оплеухи, резко этот гогот оборвавшей. Дина вальяжно продефилировала назад, неся в руках пустой поднос и посуду.
– Фикус, ты ведь меня знаешь – будешь руки распускать, я даже Грека звать не стану, сама тебе их переломаю. А заодно и челюсть, чтоб фигней не страдал. И будешь вместо водки, манку через трубочку сосать!
Обладатель сиплого баритона снова подал голос из своего угла.
– Ничего ты, Динка, не понимаешь, в тонкой мужской душе, жаждущей женской любви и ласки.
– Я тебе эту любовь и ласку могу оптом предоставить, за два спорана в час. Или на ночь за горошину, если запала хватит.
– Не хочу я к девкам твоим, надоели уже. Мне, может, ты нравишься!
– Если Грек узнает про твои влажные мечты, он тебе быстро организует сеанс шоковой ректальной терапии без наркоза, так и знай.
После этой угрозы невидимый от стойки посетитель заткнулся и вновь принялся травить собственную печень.
Дикарь, ставший невольным свидетелем забавой сценки, вежливо поинтересовался у хозяйки питейного заведения:
– Проблемы?
– Да я тебя умоляю, какие тут проблемы. Сейчас еще бутылку высосет и отрубится. Я Горбу скажу, чтобы он его в подсобку унес, он там проспится, а вечером опять тут, как штык, сидеть будет. У нас тут с развлечениями так себе, вот каждый и выкручивается, как умеет. С тебя девять споранов за три дня.