S-T-I-K-S. Континент
Шрифт:
Всё повторялось, но с изменениями, выбивавшими из колеи.
— Валера я, — мужик потёр заспанное лицо. — А ты, я гляжу, совсем плохой? Соседа по палате не узнаешь? Третий день вместе кукуем. Или ты вчерашнее отмечать начал уже с утра? Где взял-то? Поделись с ближним, а? А то трубы горят — сил нет.
Валера. Не Олег. И третий день вместе? А Олег говорил, меня только вчера привезли. Значит, это точно не тот же самый виток реальности. Или памяти у меня отшибло ещё больше, чем я думал?
— Я тебя впервые
Валера уставился на меня, словно призрака увидел. Его мутные глазёнки округлились, на лбу собрались складки. Он даже приподнялся на локте, внимательнее меня рассматривая.
— Слышь, мужик, ты это… серьёзно? Или прикол такой? Типа, розыгрыш для новеньких? Так я тут сам почти новенький. Или тебе вчера на процедурах мозги совсем промыли? Говорили мне, что тут электрошоком балуются…
Электрошоком? Процедуры? Что за хрень он несёт?
— Я похож на шутника? — рыкнул я, чувствуя, как виски начинает сдавливать тупая боль. — Говори, как есть. Где я? Что со мной?
— Да тихо ты, чего орёшь? — Валера испуганно втянул голову в плечи. — Не знаю я, что с тобой. Лежишь тут третий день, молчал всё время, на уколы не реагировал, таблетки жрал. А сегодня вон, сразу с «кто я» начал? Может, ретро… как её… амнезия? Ну, когда память теряют?
— Может, и она, — процедил я сквозь зубы. — А где это «тут»? Что за «процедуры»?
— Так в больничке мы, — Валера пожал плечами с таким видом, словно говорил очевидные вещи. — Психиатрической. Городской. Отделение пограничных состояний. Ну, это где ещё не совсем ку-ку, но уже где-то рядом. Нас тут подлечивают… таблеточки, укольчики, разговоры с доктором… кому и шок этот… Вчера выпивали с тобой тихонько, пока доктора не видели. Ты говорил, что тебя Илья звать, что лежишь здесь с профилактикой ПТРС.
— ПТРС? — охренел я.
— Посттравматический синдром… Ну это, мать его псиную… Эхо войны и всё такое…
Психиатрическая больница. Пограничное отделение. Решётки на окнах. Теперь всё встало на свои места. Жуткие, неправильные места. Неужели я действительно псих? И Олег, и зомби, и падение, и системные сообщения — всё это плод больного воображения? Но ощущения были слишком реальными. Пластырь на груди, саднящие ладони и ступни от невидимых осколков… И стойкая уверенность, что всё это уже было со мной, и не раз.
Осмотрев ладони и ноги, ощупал горло, убедившись, что ощущения фантомные.
— Значит, психушка… — пробормотал я, оглядывая палату новым взглядом. — Отлично. Просто замечательно.
— Да ладно, не кипешуй. Мы с тобой пограничники. Не психи, а так, проходили мимо, — Валера попытался меня успокоить. — Тут не так уж и плохо. Кормят три раза в день. Гулять выводят во дворик. Тихо, спокойно. Никто не орёт, не
Сестричка. Точно. Надо идти к сестре. Может, она что-то прояснит? Или хотя бы даст таблетку от головы, которая снова начинала раскалываться.
Я поднялся с койки. Ноги слегка дрожали.
— Пойду пройдусь, — буркнул я, направляясь к двери.
— Ну, иди, иди, — кивнул Валера, снова кутаясь в одеяло. — Только ты это… если курева найдёшь… ты мне маякни, а? А то заначка кончилась, а до передачки ещё два дня… Ломает — жуть.
Я кивнул и вышел в коридор, оказавшийся таким же тусклым и обшарпанным, как и в «прошлый раз». Теперь я, правда, знал, где нахожусь, но легче от этого не было. Наоборот, ощущение ловушки стало почти физическим. Решётки, как выяснилось, были не только на окнах палат, но и в конце коридора — они перегораживали выход к лестнице. Из-за этого мрачные, казённые стены давили со всех сторон ещё больше.
Пост медсестры оказался на том же месте. Но за столом сидела другая женщина. Не уставшая блондинка средних лет, а молодая полноватая брюнетка с недовольным лицом и ярким макияжем, который совершенно не вязался с больничной обстановкой. Своим видом она напоминала мне путану, готовую вот-вот выйти в тираж, но старательно маскирующую приближающиеся признаки старости обильным количеством косметики. Она скучающе листала какой-то глянцевый журнал, игнорируя моё появление. Лампа под зелёным абажуром, как и всё остальное в этом крыле, не горела.
Я подошёл к столу.
— Здравствуйте. Мне бы таблетку от головы.
Она подняла на меня глаза, полные скуки и раздражения.
— Фамилия? Палата?
Фамилия… Чёрт. Я её не знал.
— Я… я не помню, — выдавил я. — Палата… кажется, шестая. Там ещё Валера лежит.
— А, алкоголик этот… — она скривила губы. — Вечно ему плохо. А ты новенький, что ли? Который молчал всё время? Казанский?
Казанский? Что-то шелохнулось в памяти, подсказывая, что фамилия мне знакома. Как, кстати, и имя, названное Валерой.
— Угу, — осторожно ответил я. — Голова болит. Очень.
Она цокнула языком, открыла ящик стола, достала блистер с таблетками.
— На, держи. Цитрамон. Пей. И иди в палату. Скоро обход. Доктор посмотрит, что с тобой. Может, дозу успокоительного увеличит.
Успокоительного. Точно, я же в психушке. Я закинул таблетку в рот и запил её тёплой водой из графина, стоявшего на столе.
— Спасибо. А… скажите, что со мной случилось? Почему я здесь?
Она вздохнула так, будто я спросил её о смысле жизни.