S-T-I-K-S. Пройти через туман
Шрифт:
Я старательно задавил в себе авантюрный порыв в самом зародыше, не давая ему раздуть пламя решимости. Ведь тогда меня никто и ничто не остановит от того, чтобы вскочить в вагон с Маратом.
Это начало октября выдалось особо паскудным. Третья Балтийская Военная Компания уносила всё больше и больше людских ресурсов. На этот раз корпорации стремились построить на дне морском газовый трубопровод, чтобы торговать беспрепятственно и беспошлинно с Испанской Империей, но Балтийское Содружество было против. Вообще, тут нет ничего удивительного. Это их официальная
Фины, скандинавы и прибалты начали боевые действия, утопив несколько торговых кораблей, Директорат ответил решительным противодействием и объявил дополнительный рекрутский набор. Марат уезжал как раз туда, в расположение.
— Ну… Как знаешь! — Марат хлопнул меня по плечу.
Я передал сумку другу. Устроившись в вагоне он вышел ко мне на перон. Закурил. Говорили мало. Было видно, что он мыслями уже там, ну, а я уже цинично думал о том, как и чем я займусь когда мой друг умчит в голубую даль под стук колёс.
Миловидная женщина-проводник загнала, курящего третью сигарету брюнета в вагон, явно флиртуя с ним.
Так-то я не курю, но почему-то очень захотелось выкурить сигарету, именно в этот момент, когда остался один. Знаю — это вредно и, вообще, привычка-то малоприятная для окружающих. Многим попросту не нравится запах дыма. Да и привычка что-то сосать во время стрессов, она из детства. Нам всем чтобы мы не плакали, мамы давали титю. Мы этого не помним, но мы успокаивались. И сосали, сосали, сосали… Сосали соски, пальцы, конфеты, сигареты. Так, что со стрессом от расставания решил бороться иначе.
Вагон тронулся, а я двинулся рядом с ним пешком, стараясь сохранить зрительный контакт с широкоплечим брюнетом в камуфляжной военной форме, пока без знаков различия. Остановившись, долго смотрел на уходящий поезд, пока тот совсем не скрылся вдали. Внутри возникло сосущее чувство близкой беды и уверенность в том, что своего армейского друга видел в последний раз.
Со мной частенько так бывает. Есть предчувствие чего-либо, как правило, сильно нехорошего. Из-за этого в узких кругах я снискал славу пессимиста и мизантропа, но это не отменяет, что очень часто эти мои предчувствия оказываются пророческими.
Говорят, что путь назад всегда короче и проще, но перон показался мне намного длинней, чем когда мы торопились на поезд. Брёл, ссутулив плечи, сунув руки в карманы светло-кремовой ветровки, ни на что и ни на кого не обращая внимания. Мысли ворочались с трудом словно стопудовые жернова, в висках похмельным колокольным набатом стучала головная боль. И с этим надо было что-то срочно делать.
Так и добрёл до прозрачных дверей к турникетам, установленными лет двадцать назад, чтобы не шастали всякие. Да… Чтобы войти на перрон и проводить друга я оставил в залог десятирублёвую купюру. Нечего топтать асфальт корпорации без оплаты. Хочешь провожать — плати. Получив свой червонец обратно, миновал турникеты, выйдя к прозрачным дверям с той стороны и замер.
За стеклом не было видно ничего, кроме клубов
— Газы? — поинтересовался охранник, топтавшийся тут для соблюдения порядка.
Я поднял глаза на мужчину.
Черты лица правильные. Тяжёлый волевой подбородок, губы тонкие, брови широкие. Нос прямой и длинноватый.
— Что? — заторможено поинтересовался я, — В смысле, не химическая ли это атака?
Он смутился.
— Ну… Да…
Я ухмыльнулся, и медленно роняя слова, пояснил:
— Нет, браток, это не химическая атака. Смотри туда…
Я указал на пару десятков голубей, увлечённо клюющих шелуху от семечек.
— Голуби, — согласно кивнул он, — И что из того?
— Птичке много не надо, — ответил я вяло, — Передохли бы уж все.
— Ааа… — понимающе протянул охранник.
— Химическое оружие бывает нервно-паралитическим и удушающим. Поражающим кожные покровы давненько уже не пользуются, — пояснил я спокойно, — Так, что первыми бы попадали насекомые, а потом бы и голуби уже сдохли, да и люди там ходят. Смотри…
Я мотнул головой, указывая назад на перрон и тут же пожалел об этом. Голова не вытерпела такого хамства с моей стороны и снова разболелась. Собеседник посмотрел на меня с уважением. Да, я такой. Может выгляжу, как тугодум, но в голове кое-что имеется.
— Откуда тогда этот кислотный запах? — вновь задал вопрос охранник.
— Да, я-то откуда знаю, — ухмыльнулся я в ответ и предположил, — Наверное, выброс какой-то с химического производства.
— Из вашей Москвы последнее время всё производство вынесли за город…
Я молча пожал плечами и накинул капюшон чёрной толстовки. Идти через туман не хотелось, но разговорчивый охранник мне откровенно надоел. Понимаю, что топтаться на одном месте целый день та ещё работёнка, но и я не нанимался развлекать этого верзилу.
На «нашу» Москву захотелось сказать, что-нибудь резкое, или даже дать в морду, но промолчал, лишь плечами пожал. Явно новгородец или ещё откуда-то, понаехал в наш город торгашей. Какого собственно и на фиг ты тут нужен? Не нравится, так, смазывай лыжи и греби отсюда кролем. Но нет… Будет стоять на дверях и тихо-тихо ненавидеть «нашу» Москву и нас москвичей.
— Где тут рюмочная? — резко перевёл я тему разговора.
— Тебе какую? — уточнил он, — Чтобы не потравиться или нормальную?
— Чтобы потравиться, блин! Нормальную, конечно…
Верзила кивнул своим мыслям с таким видом, словно у него бином Ньютона между ушей дебет с кредитом свёл.
— Смотри, выходишь и налево. Держись левой стороны, метров через триста в конце площади будет.
— Спасибо, браток.
— Бывай, бродяга! — фамильярно хлопнул меня по плечу верзила.
На этот раз удержался с трудом, чтобы не сунуть кулаком ему в печень. Ненавижу, когда меня трогают. Тем более без разрешения, тем более другие мужики.