S-T-I-K-S. Рихтовщик 2. По ту сторону жалости

Гришанин Дмитрий Анатольевич

– Мля! Да сколько ж вас там? – прошептал я себе под нос, подхватывая автомат за изогнутую рукоять магазина оторванной от раны левой рукой.

Раздался грузный топот двух пар ног по крыльцу. Дверь резко распахнулась, и я плавно надавил на спуск.

Загрохотавший автомат задёргался в руках, как живой зверь. Рану в боку от невольной встряски тут же свело судорогой боли. Я до хруста сжал зубы, давя рвущийся из горла крик, но стрельбу не прекратил, выпустив в заметавшиеся на пороге фигуры длинную очередь, выстрелов

из десяти.

Не ожидавшие такой жаркой встречи визитёры не успели отреагировать на атаку и рухнули, как подкошенные, под свинцовым градом.

В ответку сразу с четырёх сторон ударили автоматы товарищей невезучей парочки. Окна дома брызнули разлетающимися под градом пуль осколками битого стекла. С задержкой в несколько секунд к обстрелу присоединился пулемёт, крупнокалиберные пули которого запросто прошивали бревенчатые стены дома насквозь.

Позабыв о ране в боку, я шлёпнулся на живот и, по-змеиному извиваясь, рванул в угол под защиту массивной каменной печи.

Отовсюду летели щепки, осколки стекла и отбитая каменная крошка. Добираясь до укрытия, изрезал руки, грудь и живот десятками мелких ссадин и царапин, но на такую ерунду даже внимания не обращал. Свернувшись в углу в позе зародыша, укрыл голову руками и затаился, пережидая адский обстрел.

Пока ждал, невольно вспомнились фильмы про войну, где попавший в аналогичную ситуацию герой, засев возле окна, умудряется лихо палить в ответ наседающей толпе и валить врагов пачками… Да хрена лысого в реале ответишь на такое. В плотности огня над головой убедился, когда, эксперимента ради, решил приподнять подвернувшуюся под руку сковороду на длинной ручке. Её сбило шальной пулей буквально через секунду.

Ни о каком сопротивлении в таких условиях не могло быть и речи. Можно было только ждать, надеяться, и уповать на удачу.

Первым выдохся пулемёт. Потом друг за дружкой стихли автоматы. Повисла оглушительная тишина.

Я рискнул пошевелиться и сменить позу – перекатился на живот и выставил перед собой автомат, готовясь отражать штурм.

– Эй, Рихтовщик, ты как там? Жив? – вместо штурма донёсся с улицы озабоченный голос напарника.

– Да хрен знает! – откликнулся я, слизывая кровь с поцарапанных губ. – Вроде да!

– Тогда хватай барахло и валим резче отсюда!

– Резче не получится, – пропыхтел я, поднимаясь на ноги и охнув от прострела в потревоженном боку. Глянув в сторону шкафа, обнаружил вместо повешенного сушиться камуфляжа в щепу размочаленные дверцы и груду иссечённых пулями лохмотьев на полу.

– Постирался, мля!

Вбежавший в раскуроченный дом Груз окинул меня суровым взглядом и осуждающе проворчал:

– Твою ж, мать! Рихтовщик! Вот на хрена ты всю эту канитель замутил?!

Я даже поперхнулся от возмущения. А напарник, приняв молчание за раскаяние, продолжил чихвостить:

– Почему в таком виде? В баню собрался? Боюсь,

потешиться с веничком в ближайшие дни шанса не представится…

– Ты, мля, в натуре охренел?! – заорал я, перебивая. – Бросил меня тут на растерзание каким-то хмырям! Сбежал!..

– Я не сбежал, а тут неподалёку на крыше дома затаился, полностью контролируя ситуацию. Решил использовать подвернувшуюся банду муров для сбора споранов. Они б всё спокойно собрали, а потом я бы их по-тихому зачистил…

– Охренительно придумал! – фыркнул я, от возмущения даже забыв о боли в боку. – А меня предупредить не судьба?! Я тут, считай, безоружный, спокойно стиркой занимаюсь, уверенный, что напарник тылы прикрывает! И на тебе! Вдруг без стука вваливается вот это чмо! – Я ткнул автоматом на отмокающую в чёрной луже одежду – остатки рассыпавшегося за минуты обстрела угольным прахом Психа. – Подначками тухлыми, гнида, бесить начинает! Нашёл, мля, терпилу, сука!.. Ой, мля! Больно же!..

Пока я говорил, Груз сбросил со спины рюкзак, достал аптечку и без предупреждения щедро полил перекисью из пластикового пузырька мой изуродованный сквозным ранением бок.

– Ну-ка, руки! – шикнул на меня напарник, когда, зашипев громче перекиси, растворяющей грязную корку вокруг ран, я попытался прикрыть ладонью больное место.

Груз сам осторожно ощупал гематому вокруг пулевого входа-выхода и вынес вердикт:

– Фигня. Пуля прошла через мягкие ткани. Ничего внутри не задела. Считай, царапина… Конечно, по-хорошему, дырки следует заштопать. Но сейчас на это времени нет. Поэтому пока ограничимся этим.

Он полил раны йодом и запечатал большими кусками широкого пластыря.

– Готово… На-ка, хлебни. – Груз передал мне фляжку с живцом.

Пока я жадно пил целительное снадобье, параллельно ощупывая рукой с автоматом пластырь и поворачивал из стороны в сторону туловище, проверяя герметичность нашлёпок, Груз развил бурную деятельность. Закинув обратно за спину свой рюкзак, он подхватил с пола мой, сунул туда кобуру с пистолетом и, пошвырявшись в останках Психа, бросил туда же добытый из мокрой одежды игрока кожаный мешочек-кошель. Потом вытащил с уцелевшей нижней полки шкафа серое байковое одеяло и поменял его у меня на фляжку с остатками живца.

– Накинь пока это!

– Вообще-то, у меня джинсы с кофтой в рюкзаке есть, – попытался я возражать.

– Переодеваться нет времени, потом! – отмахнулся Груз. – И так уже из-за твоего бока уйму времени потеряли. А после пальбы, что тут была, сюда, считай, со всей округи сейчас твари сбегаются. Так что валим отсюда, Рихтовщик! Резче валим!

Подхватив свободной рукой с пола мою винтовку, Груз первым рванул к выходу.

Неуклюже придерживая одной рукой края одеяла, накинутого на манер плаща, и сжимая в другой рукоять «калаша», я засеменил следом за напарником.