S-T-I-K-S. Второй Хранитель

Архипов Андрей Владимирович

– А вы чего не помогли?

– Ну, ты даешь, Фаза! Вопрос с предъявой? Ладно – я не в обиде, понимаю. Мы опоздали, только ты на день, а мы всего на час. Патронами хотели у девок закупиться для пулемета.

– Где Перс?

– В машине Перс, в броневике. Только весь изранен и блюет в ведро. Сожрал черную жемчужину и две горошины, прикинь? И сверху все полирнул живчиком – ты с ним поаккуратней. Хотя… Такое пережить! И еще, слышь. Фаза. На, спеку ему дай – пусть отрубится, а то у нас не хочет брать. У него ноги перебиты, надо кости вправить и срочно к знахарю. Мы его в свой стаб доставим – Деревенский называется. Потом найдешь и спросишь там Цыгана. С нами, как мне кажется – сейчас ты не поедешь.

– Как

не поеду, почему? Что мне помешает?

– Поговори с товарищем, а там может дела срочные возникнут, кто вас знает.

Цыган отхлебнул еще раз из бутылки, отдал ее Максу и направился к своим ребятам, показывая что разговор закончен. Максим рванул к броневику почти бегом. Задняя дверь распахнута, он заглянул и сразу встретился взглядом с лежащим на полу Сухробом. Таджик ждал и заговорил быстро, без предисловий и почти без привычного акцента:

– Максим, брат, меня тут нет – я умер. Я не Сухроб, я, теперь – шахид, я мстить им буду. Я не хочу жить, я буду мертвый и мертвый их убью всех – клянусь. Я их резать буду, на части рвать…

Сухроб заплакал, а Максим выдернул с лежащей рядом аптечки тампон и начал протирать другу лицо.

– Ты что, Сухроб, опомнись, мстить вместе будем – я с тобой!

– Нееет! – Раненый так громко закричал, что в раскрытых дверях машины показалось перепуганное лицо Лимона, огляделось и тактично исчезло.

– Неет, ты мстить не будешь – они этого хотят! Оливеру нельзя чтоб ты шел в Коалицию, он хочет, чтоб ты тут – за ним гонялся. Они думал, что мы вместе в башне…

Максим сунул Сухробу в зубы бутылку, но тот пить отказался и заговорил более спокойно.

– Чомба под утро сломал стенка в башня и они вошли. Я пулемет схватил, но Оливьер смотрел и ствол вверх задрался, а мне не как не опустить. Он может – у него умение такое. Потом Чомба бил – я вырубался, очнулся – они меня гвоздями к двери прибивают. На Чомба кот напал – который Жрач, он рвал кота напапалам. Потом напал Свежак – он Свежака порвал. Потом… – Сухроб заплакал и продолжил – Он голова оторвал Марго. Лаванда тоже отарвал, а Оливьер сказал, чтоб я тебе передавал… Сказал его найти.

– Чего, Сухроб? Найти где, не молчи?

– Нигде, не твой дело – нискажу. Я сам найду, а ты иди. Иди, я их парву, я квазом буду и па рву! Я всех парву, сажгу и сдохну, а ты иди, пусть никогда по ихнему нибудет! – Сухроб замолчал, внезапно сделался серьезным и сказал уже спокойным твердым голосом.

– Максим, брат, прошу – иди. Так надо. Не нужно делать, как Оливьер хочет. Иди, я сам. Но если погибну – отомстишь.

Порцию спека из рук Максима принял без возражений и быстро отключился. Макс вылез из машины и почти насильно вручил Цыгану последнюю черную жемчужину, весь горох, янтарь и четыре магазина с патронами от автомата.

– Ты че. Фаза, совсем сдурел? Если за лечение, то это очень много!

Максим махнул рукой, допил залпом текилу, выбросил бутылку и пошел, запинаясь к своей лодке. Маруська с кучи утробно взвыла протяжным, длинным воем.

Глава 21. Двое в «Ниве», не считая Маруськи

Увиденное его сломало. Но сломало не над кучей кирпичей, которые остались от разбитой башни, не над обезглавленными телами девушек и не после разговора с обезумевшим от пережитого Сухробом. Беда его настигла и достала в полупустом подвале Лошади, куда он провалился обессилено с большим пакетом водки, минералки и банками мясных консервов. Макс двое суток пил в полном одиночестве, на третьи отключился, а проснувшись – подумал, что словил белую горячку и его разум покинул окончательно измученное алкоголем тело.

Уснул он, сидя на полу, а очнувшись, обнаружил, что его правая рука гладит

и ласкает что-то мягкое. Взгляд машинально скользнул вниз, и мысль мелькнула о Маруське, но гладил он вовсе не собаку. Под его рукой, раскинув лапки и выставив брюшко балдела крыса – да, большой серый крысак с острыми тонкими зубами и длинным розовым хвостом.

Пока он спал, крысы подвал обжили, но вели себя прилично – не дрались меж собой и не пищала а бегали тихонько по углам или стояли столбиком, умываясь крошечными лапками. Они не тронули даже тушенку в раскрытой Максом банке и к его самодельному столу вообще не приближались. Ну нет, это уже слишком! Он резко встал, схватился за лежащий рядом клюв и серенький народец все понял правильно. Только что лежащий под его рукой вожак перевернулся, пискнул и исчез в одной из неприметных норок. Остальное стадо его примеру последовало столь стремительно, что Максим не успел даже замахнуться. Подвал быстро опустел, он находился в нем один, и дико болела голова.

Нет, хватит! Если продолжать пить, то учитывая его необычный дар – приползут змеи, придут ежики или еще какая живность надумает утешить в горе. Но после пьянки отпустило, без сомнений – стало легче. Забиться в угол и там тихо сдохнуть расхотелось и, несмотря на легкую похмельную трясучку, возникло, наконец желание чего-то сделать.

Максим вылез на поверхность, и к нему бросилась счастливая Маруська. Он с ней поделился живчиком, достал воды из тайника и хорошо прополоскал желудок. На этом месте их с собакой не держало больше ничего и Макс, проверив автомат – пошел решительно на встречу с Чалым, который ждал их в стабе сталкеров. Ждал, надо думать – с нетерпением.

Сначала баня. Хорошая такая баня, жалко только – что без веника. После бани чай с самовара и дежурный визит к Лейле. Горбоносая знахарка убрала похмельные остатки и обрадовала, что его умение не только усилилось и быстро прогрессирует, но и проклевывается второй дар. Какой, правда не сказала и попросила потерпеть и не форсировать события.

После знахарки Максим прогулялся по местной барахолке, где был приятно удивлен ассортиментом, но в глаза бросилась походно – полевая специализация. Одежда, снаряжение, большой выбор оружия и он не удержался. Для расчетов с собой имелся магазин патронов, калибра семь шестьдесят два и Макс прикупил комплект белья, новый «бундесовский» камуфляж и упаковку всесезонных водонепроницаемых носков. Обошлось все удовольствие в два патрона, и в новое он переоделся прямо тут – в примерочной. В чистой одежде даже дышалось как то легче, и Максим бодро зашагал в сторону бара, где его должен был ждать Чалый с Гирей. Кроме того пора уже кормить Маруську, которая по-прежнему его преданно сопровождала.

– Привет, Фаза – прими наши соболезнования! Мы в курсе, что случилось в башне – Оливьер с Чомбой совсем с ума сошли. Хорошо, что ты не пострадал.

– Чалый! Гиря! Мое почтение. Ты знаешь. Чалый – я успел сильно пожалеть, что не послушался тебя тогда и не отправился в Коалицию немедленно.

Вечер только начинался, в баре собирались сталкеры и под музыку ни разу не сидевший Миша Круг красиво жаловался на злую зэковскую долю. В глазах рябило от спортивных курток, бандан и плохо выбритых физиономий. Парни обнимались, хлопали друг друга по плечам и ржали, словно кони, предвкушая расслабуху и приятный вечер. Чалый с Гирей тут были популярны, народ к ним подходил, здоровался, но приземлиться рядом никто даже не пытался. Хоть и свои все в доску, но эти двое считаются начальством, а бухать с начальством без прямого приглашения не принято. Хорошие ребята, сталки – дружелюбные, вот только разговор серьезный и Гиря решительно поднялся, взяв на себя все обнималки и приветствия. Чалый облегченно выдохнул и разговор продолжил: