С тобой без тебя
Шрифт:
Я очень хорошо помню события, происходившие 9 мая, накануне твоей гибели. Праздничный день. Все встали поздно, часов в 10. Ты последнее время очень много работал по ночам, спешил с отчетами по оценке, поэтому, просидев полночи за компьютером, утром позволил себе подольше поспать.
За завтраком ты вдруг сказал: «Леля, слушай, давай сходим в церковь». Для меня это не было неожиданностью. Мы хотя и нечасто, но ходили с тобой в храм, ставили свечи за здравие близких, а я еще и за упокой бабушки, Серафимы Федоровны. Упокой, Господи, ее душу!
Звонок свекрови с приглашением зайти в гости изменил наши планы, и мы решили, что вы с Кириллом
Я пешочком дошла до церкви на улице Торцева, поставила свечку, по обыкновению сначала бабушке, а потом отправилась к моей любимой иконе Николая-угодника. В храме есть несколько его икон, но эту, в золотом окладе, я почитаю особо. Я поставила свечи за нас троих, помолилась его молитвой и, задумавшись, стояла и смотрела каким-то рассеянным взглядом в лицо святого. И вдруг я поймала себя на мысли, что глаза Николая-угодника очень похожи на твои глаза. Не наоборот, а именно так. У тебя глаза довольно близко посажены, круглые и серые, смотрящие очень прямо. Особенно меня удивило их общее выражение. Мысль была не моя, я это точно знаю. Но я запомнила ее очень хорошо. Не раз я вспомню потом этот свой визит к Николаю-угоднику.
На обратном пути, проходя мимо небольшого бара, я позвонила тебе на мобильник, предложила встретиться и посидеть в баре, но ты сказал, что вы все еще у матери и будете там еще час-два. Я успела и в баре посидеть, и дома кино посмотреть, как раз шел фильм «Девятая рота», а вас с Кириллом все не было. Когда заканчивался фильм и на экране разливалось море крови, пришли вы. Я сильно переживала за героев картины, сидела вся в слезах и соплях, не ведая, какой удар мне готовит Судьба. А потом шла прекрасная картина «В бой идут одни старики», и ты подпевал героям своим раскатистым голосом, заглушая их, чем несколько раздражал меня.
Заснуть я не могла долго. Встали мы в тот день поздно, да и на диване в большой комнате спать не очень удобно.
«Лель, ложись в большой комнате. Я буду долго ночью сидеть – поработать надо. Вот только футбол посмотрю», – попросил ты меня, уходя на кухню уже около полуночи.
Мне надо было рано вставать, но я никак не могла заснуть. Тикающий будильник показывал глубокую ночь, я ворочалась на диване, думая обо всем сразу и вслушиваясь в звуки, доносившиеся из кухни, когда страшной силы удар потряс твою комнату. От этого чудовищного удара комната буквально содрогнулась. Я видела своими глазами, как она качнулась. На севере ночи в это время светлые, а шторы в гостиной я не закрываю. От страха я закричала: «Коля, что это?» – и, вскочив с дивана, бросилась в коридор.
Ты вышел из кухни, посмотрел в сторону своей комнаты, сказал «не знаю» и ушел обратно, закрыв за собой дверь. Меня же охватил жуткий страх. Я стучала зубами несколько секунд, выбивая дробь, и не могла успокоиться. Может, это стена треснула или дом садится – говорила я себе не в силах унять сковавший меня страх и не решаясь сходить в комнату и посмотреть, что там.
Но меня очень удивила твоя реакция. Это было не похоже на тебя. Ты очень деятельный, любопытный, ты просто обязан был зайти к себе и посмотреть, что там могло так грохнуть. Но ты не вышел, и я, повозившись некоторое время, постепенно успокоилась и заснула. Но время удара, как и сам удар, я буду помнить всю жизнь – это было пятнадцать минут второго.
Уже час и пятнадцать минут как шел день твоей гибели. Сегодня ты должен будешь погибнуть в ужасной, страшной аварии. Час твоего ухода пробил. Метроном начал отстукивать
Можно ли было спасти тебя, спрятать, не отпустить от себя? Или ты уже был приговорен? За что и кто это решил за нас? Зачем и кем был послан этот энергетический удар, если все уже было решено и ничего нельзя было изменить? Это было предупреждение или окончательный приговор?
Я даже начинаю склоняться к мысли, что такие знаки подаются людям для того, чтобы потом, после свершения, они, анализируя и сопоставляя предшествующие события, поняли следующее: все предопределено и на все воля Божья. Это даст им силы принять происшедшее. Если нельзя ничего изменить, то зачем извещать заранее?
А может, все-таки можно?
«Дух знает, что образ жизни, который он себе избрал, подвергает человека умереть каким-то определенным образом».
Ты всегда с некоторой опаской относился к личному автомобилю. Помнишь нашу красную «сагону»? Это же надо было так относиться к автомобилю! За два года, что она была у нас, ты садился за руль всего раз шесть. А сколько она стояла на платной стоянке, куда ты приходил, чтобы проверить, все ли на месте, и тряпочкой протереть с нее пыль? Да года полтора. Все знакомые посмеивались над этой ситуацией, некоторые просили продать ее, предлагали сдавать в аренду. Ты потом еще почти год держал ее взаперти в гараже, изредка навещая, когда надо было сходить туда за картошкой. И в Архангельск ты ездил практически всегда на автобусе. Мне тоже так было спокойнее. Я все время говорила тебе: «Езди на автобусе, они не бьются, как легковушки, целее будешь».
А в тот день ты спешил к 19 часам на родительское собрание в школу. Боже мой! И тема собрания была, как я сейчас понимаю, какая-то символическая: «Отцы и дети».
В классе проводился интересный эксперимент. Дети писали письма отцам, а отцы должны были ответить детям. Из всего класса только один Кирилл написал в таком письме, что его устраивает в семье все и что отношения между родителями для него пример. Восьмого мая позвонила учительница и предложила тебе прийти на собрание отцов, а главное, написать ответ сыну. Ты обещал и поэтому спешил на собрание. Боже мой! Какая-то мистика есть во всем этом.
Крайон утверждает: «Все происходит в свой срок! Это трудно понять, но в смерти любимого человека есть дар для вас». Какой же это дар? Какой может быть дар в смерти?
Все это сложно принять, надо подумать. Мысли о смерти в книгах Ли Кэрролла, написанные в соавторстве с некой бестелесной сущностью, называющей себя Крайоном, очень интересны. Вообще, книги Крайона призывают людей Земли повышать свою духовность, повышая уровень вибраций и изменяя свое сознание, и, таким образом, изменять свою жизнь, а значит, и судьбу.
Крайон утверждает, что дух часто использует энергию смерти в качестве мощного инструмента воздействия на человека. Смерть – это преобразование энергии. Человеку свойственно испытывать боль в связи со смертью близкого. И эта боль есть карма. И скорбь – карма. Это великое испытание: как человек отреагирует на такой кармический удар? Все люди смертны, и поэтому смерть вполне уместно использовать в качестве инструмента, способствующего духовному росту, как бы тяжело это ни было.
Как же успокоиться относительно смерти? Как принять ее и смириться?