С тобой навеки
Шрифт:
— Маленькие груди и животик — это предмет искусства, — бормочу я, не отрываясь от её кожи. — Вот спроси у Ботичелли. Готов поспорить, ты знаешь самую знаменитую его картину. Рождение Венеры.
— Ооо, — она улыбается. — Ты прав. У неё есть небольшой животик и маленькие груди.
Я целую другую её грудь, лаская большим пальцем сосок. По моему телу разливается жар, и я так болезненно твёрд, что приходится закрыть глаза от того, что мой член задел её бёдра, даже через мои спортивные штаны.
— Я был тринадцатилетним ребёнком, который неприлично
Руни смеётся.
— Я не знала, что вы отправлялись в семейную поездку по Италии.
— Не отправлялись. Это был подарок мне на день рождения от родителей. Каждый из нас получил большой подарок на день рождения, когда нам исполнилось тринадцать — своего рода способ почтить превращение в подростка и совершение очередного шага к взрослению. Я хотел любоваться искусством в Италии, так что мама повезла меня туда на целую неделю, — я оставляю поцелуй между её грудей, мои руки одобрительно бродят по её телу. — И теперь я перестану говорить о моей матери, пока целую тебя.
— Хорошая идея.
Я провожу ладонью по её животу, следя, чтобы прикосновение было осторожным и лёгким.
— Что тебе нравится? Как тебе нравится кончать?
— Ну, эмм… — она откашливается. — Я нечасто получаю удовольствие от типичного П-в-В, но когда это случается, это требует много времени и касаний.
— Так что дарит тебе удовольствие? — бормочу я, целуя её шею.
— Р-руки и языки и… другие вещи.
— Например? — спрашиваю я.
Она прерывисто выдыхает, её касания бродят по моим бёдрам, затем поглаживают меня через спортивные брюки.
— Так нормально?
— Да, — выдыхаю я. — Но я реально могу кончить, если ты продолжишь..
Она медлит.
— Хочешь, чтобы я остановилась?
— Возможно, буквально на секундочку, — я нежно целую её, затем пускаю в ход язык. Я чувствую её мятную конфетку, свою, и сладость, присущую лишь ей. — Почему ты мне не отвечаешь? Когда я спросил про «другие вещи»?
— Могу я спросить кое-что? В качестве ответа?
Я отстраняюсь, слушая.
— Да.
— Тем вечером на кухне. Когда ты сказал, что иногда получаешь удовольствие от того, что не получаешь удовольствие. Ты имел в виду… отказ в оргазме? И другие вещи… в этом ключе?
Волна похоти врезается в меня. Я беру её ладонь и кладу на свои грудные мышцы, направляя, пока её большие пальцы не задевают мои соски, потому что это так приятно, и мне нужно, чтобы она ко мне прикасалась, но я не хочу пока что кончать.
— Да. Мне нравится отказывать себе, но не тогда, когда я с партнёром. Я пытался, и это не ощущалось правильным для меня. Но мне нравится, когда мой партнёр оттягивает это. Мне нравится нахождение на грани, проверка моего контроля.
Весь воздух шумно вырывается из неё. Её бёдра потираются друг о друга.
— А тебе нравится… — мой голос звучит низко и хрипло. — Оттягивать?
Она кивает.
— Да, это мои «другие вещи». Мне не очень нравится, когда это делают со мной, потому что у меня уходит целая вечность на то, чтобы приблизиться к такому состоянию, так что когда я готова кончить, я хочу просто кончить. Но мне нравится делать это, когда это дарит удовольствие моему партнёру, когда это делает секс более приятно интенсивным. Но я не… — она сипло сглатывает. — У меня был неудачный опыт в колледже. Парень назвал меня фриком из-за этого, и я не навязывала это и не требовала, просто… подняла эту тему.
По мне прокатывается злость.
— Ты не фрик, Руни. Всем людям нравятся разные вещи.
— Знаю. Просто… это на какое-то время отбило желание делиться этим с кем-либо. Несколько раз это само собой получалось с партнёром, но это не то же самое, как когда у вас есть понимание.
Я направляю её ладонь к моему уху, показывая, какие прикосновения мне нравятся, затем вниз по моей шее и плечам.
— Ты сказала мне.
Её улыбка коварно сексуальна, как и румянец на её щеках, и жар в её глазах.
— Сказала.
— Наверное, сегодня я не лучший кандидат для оттягивания, но я хочу попробовать.
Она облизывает губы.
— Не лучший кандидат? Что ты имеешь в виду?
— Потому что… прошло много времени.
— Хм, — она склоняет голову, её касание проходится вниз к моим грудным мышцам. — У меня тоже.
Я сдвигаюсь, желая прикоснуться к ней ещё, но моя спина горит, и я напрягаюсь.
— Извини, — шиплю я.
Она наклоняется ближе, целует меня.
— Никаких извинений. Давай просто не будем усложнять. Просто лицом друг к другу вот так? Хорошо?
Я киваю, обвивая рукой её талию, привлекая её ближе. А потом обе наши руки осторожно скользят ниже, забираясь под нашу одежду, под пояса штанов и в бельё. Я чувствую её, она чувствует меня, и мы ахаем.
Руни стонет, когда я ввожу в неё палец и обнаруживаю её скользкий жар, такой тёплый и мягкий, что мне непременно нужно поцеловать её. Крепко. Она вздыхает мне в рот, когда я кружу по её клитору, затем потираю вверх и вниз, как она показала мне тем вечером на кухне. Её касание скользит по моей длине, и от крепкой хватки я буквально вижу звёзды.
— Покрепче, — говорю я ей. — Совсем немножко. И мои яйца. Потрогай их тоже.
Он кивает, её ладони скользят по моей длине, затем мягко накрывают меня, потирая то местечко между ними, отчего внутри поднимается новая волна похоти.
— Вот так? — спрашивает она.
Я киваю и краду очередной глубокий поцелуй, наши языки работают так же ритмично, как и наши ладони. И вскоре после этого я шепчу:
— Близко.
Я слишком погрузился в ощущения, чтобы смутиться, что это происходит так скоро. Всё сузилось до ощущения её ладоней, прикасающихся ко мне, её рта, двигающегося вместе с моим. Её вздохов и стонов, её тела под моими кончиками пальцев.