С тобой. Только с тобой!
Шрифт:
Что-то было не так.
Не так как вчера, не так как прошедшей ночью, не так как представлял себе в мечтах и грёзах.
Девочка была обворожительна, мила и прелестна, но что-то важное исчезло вместе с той закрученной чёрной каплей, которая забрала с собой энергию страсти.
Реальная Аглая была обыкновенная, обыденная, будничная. В ней не было мистической тайны, невесомости и загадки.
До неё можно было дотронуться и ничего, совсем ничего особенного не
Свидание проходило так или почти так, как виделось в грёзах, а в глубине сознания отчего-то возникала и приобретала масштаб горечь потери.
Понять, отчего ему одиноко и грустно рядом с мечтой было невозможно.
Девочку нужно было развлекать, о чём-то с ней говорить, делать вид, что испытывает восторг от прикосновений, а его почему-то не было.
Ярослав пробыл с подружкой почти весь день, потом провожал домой, почти решился поцеловать, но стоило только закрыться за ней двери, как на него моментально накатилась беспросветная тоска, померкли яркие краски, вечер стал унылым и безрадостным.
Юноша долго бесцельно бродил по городу, избегая людных мест, закрыв глаза сидел на скамейке в тёмном углу аллеи, вспоминал предыдущую волшебную ночь, танцующую в мерцающем свете невесомую фею.
Она была настоящая, восхитительная, волшебная.
Сравнивать её с Аглаей было невозможно.
Вернуть взволновавшее его видение удалось лишь на мгновение, но этого было достаточно, чтобы возродить ликование и восторг в душе, почувствовать прилив сил, желание жить, вдохновение.
Ярослав побежал домой, где неподвижно, как вчера, улёгся в кровать, и стал ждать возвращения чуда.
Юноша не догадывался, что мечта обязательно должна быть разумной. Он не заметил, как вместо того, чтобы поднять паруса, опустил якорь.
Нимфетка
Любовь искали и не находили,
Любовь теряли и не берегли
«Любви не существует», —
Люди говорили…
А сами… умирали без любви…
Жюли Вёрс
“Любовь нечаянно нагрянет, когда её совсем не ждёшь…”
Крутится и крутится одна и та же мелодия в голове, да ещё голосом Утёсова.
– Вот ведь привязалась! Почему я так рано родился, почему! Мне двадцать один, а ей…
– Ждёшь – не ждёшь, а она – бац и явилась! Глупости, какие. Угораздило же меня… Девчонка ещё вчера из детского сада, ну, чуть постарше – тринадцать лет, шестой класс, ребёнок совсем, а я места себе не нахожу при виде её, готов следы целовать, музыку сочинять, тоннами портреты писать. Совсем умом тронулся. Какая может быть любовь между мужчиной
Игорь раздражённо, порывисто метался по студии, нервно крутил в руках барабанные палочки, время от времени со злостью стучал ими по ударным инструментам, которые кричали и выли от боли.
От его странной боли, которая рвала душу и не находила выхода.
– Она же мне в дочки годится. Ребёнок совсем. Так ведь я ни на что и не рассчитываю, ничего непристойного в уме не держу, разве что поцеловать мечтаю, за руки держать. Мне бы видеть её, глазами ласкать, что в том плохого?
Подожду, когда подрастёт, а пока буду холить и лелеять. До восемнадцати ей ещё пять лет. Всего пять или целых пять? Блин, блин, блин! Неужели так бывает!
Что я могу с собой поделать, если с ума по ней схожу! Чем, чем она меня так опутала? Глаза, губы, голос, запах? Чем? Отчего маюсь так, скучаю, не успев расстаться, – сам с собой громко разговаривал парень.
Игорь таскал Любочку с собой повсюду, где только возможно.
В музыкальной студии на репетиции она всегда сидит на сцене, на концертах – в первых рядах или за кулисами. В ресторане, когда ребята играют – за отдельным столиком. Правда в десять вечера он вызывает такси и отправляет её домой.
Юноша посвящает ей песни, рисует портреты. В его комнате все стены увешаны карандашными набросками.
Их сотни…
Игорь рисует и рисует:L движения, силуэты, позы, глаза, губы, руки.
Да-да, особенно кисти и пальчики.
Их он изображает крупным планом на отдельных холстах.
Маленькие детские ручки: тоненькие-тоненькие, нежные, ласковые, с аккуратными блестящими ноготками.
Игорь их обожает. А Любочка с удовольствием позирует, позволяет целовать их и гладить.
Ещё Игоря восхищают её глаза, такие разные: то укоризненные, то весёлые, то хитрые. Выражение этих глаз бывает испуганное, смеющееся, тоскливое, возбуждённое, застенчивое, изумлённое, но всегда удивительно прекрасное.
Несколько альбомов её портретов и взглядов.
Иногда Игорь просыпается среди ночи и берёт в руки карандаш.
Но всё не то, не так. Разве можно изобразить совершенство?
Она особенная, волшебная, очаровательная, разная.
Вокруг парня вьются десятки возбуждённых, очарованных его талантами девушек, готовых на всё: ведь он поэт, музыкант, художник, причём молод и чертовски привлекателен.
Только ему совсем ни к чему это навязчивое внимание. Ничего, кроме Любочки, ему не нужно.
Игорь мечтает посвятить любимой жизнь без остатка: хочет дарить, дарить и дарить. Он готов делиться буквально всем, что имеет: преподнести в качестве презента себя, талант, вручить судьбу.