С улыбкой трупа
Шрифт:
Но страх ожил только ближе к середине восьмидесятых. Даже наверху уже считали доли процента, никакого оптимизма по поводу новых пятилеток. Всё шла и шла война в Афганистане, непонятная и тревожная даже для тех, кто там воевал. Даже телевизор начинал заговариваться. Черский отлично запомнил эту странную фразу из официальное телепередачи про корейский “Боинг”: "Самолёт продолжал лететь в сторону открытого моря"…
Когда вокруг происходит такое – люди, в принципе, не против, чтобы всё рухнуло.
Ну, вот оно и рухнуло. Мало кто ненавидел Союз всей душой – но почти
И внезапно оказалось, что разруха умеет быть очень разной. И тебя просто перекинуло из одной в другую. Никуда не делся этот всеобщий серый бетон – он просто потрескался. Трубы как лопалисб, так и лопались, в кое-как сложенных блочных домах как продувало, так и продувало. Сантехники пропали даже муниципальные, автобусы напоминали душегубки.
Больше не ставили на учёт – но могли поставить на счётчик. Появились в магазинах ботинки – но немыслимой цены и качества непредсказуемого. Можно было смотреть польское телевидение и даже BBC – но там говорили об американских делах и польском зоопарке.
И если раньше ты мог тайком слушать вражьи голоса, а потом даже пересказывать их в заводской курилке, с дежурным напоминанием, что с услышанным ты категорически не согласен – то теперь не было того завода, а если и ухитрился ты найти работу с курилкой, то никому там больше не было дела до того, что и где ты услышал.
5. Агент
Жилая застройка закончилась, он шагал через какие-то расплывшиеся во тьме заросли – может быть, маленький лес, а может, разросшийся парк. Но направление было правильным: он отлично чувствовал, что идет через центр города, а значит, заросли скоро закончатся.
Смена окружения повлияла и на мысли. Теперь это были не жилища, а заросли – и мысли тоже сместились от быта к тем самым сумрачным тайнам, о которых он и собирался поразмыслить по дороге.
Тем более что оставшееся расстояние еще оставило ему достаточно времени.
Едва ли это сделал какой-то маньяк-одиночка. Даже если такой и появится, он найдет себя в какой-нибудь банде.
Черский слишком хорошо знал, как их сейчас много и в какой большой они силе.
Да, это усложняло ситуацию. Значит, тот человек, та безликая серая фигура, которая удалялась прочь из двора, – был только частью большого организма-убийцы, огромной хищной амебы, которая раскинула свои щупальца между городами.
А про то, как это устроено, Черский знал не хуже опера. И именно поэтому про это не особенно хотелось думать. Потому что он в очередной раз ощутит, насколько это сложно.
Как происходит устранение? Те, кто просто посылал людей разобраться, уже сгинул, как облиняла вместе с сухим законом мафия таксистов, у которых даже ночью можно было купить водку. Теперь убийство планировалось как настоящая диверсионная операция.
Сначала по всем возможным каналам пытаются отыскать, куда делся человек или кто-то из тех, кто мог быть ему близок. Потом ставят наблюдение. В наблюдение посылают самых толковых и старательных.
Этот человек наблюдает за местом, где живет объект. Отмечает, когда
Самое страшное, что даже если ты заметишь эту слежку, то ничего с ней сделать не можешь. Никто не может запретить человеку сидеть на скамейке и смотреть на выход из подъезда или даже записывать, кто и когда выходит. И опять же, попробуй доказать, что он запоминает именно это…
Если дело серьезное – следить могут даже несколько человек, как можно более незаметных, сменяя друг друга.
Когда информация собрана, на задание выходит человек мощнее и тупее. В обиходе таких называют «торпедами».
Мрачные убийцы-одиночки, живущие в роскошных домах, бывают только в Голливуде. Обычно это свирепые и тупые быки, которых не особенно жалко, либо запутавшиеся в долгах бывшие военные, которые привыкли обращаться с оружием. Они прибывают в нужное время по нужному адресу и производят ликвидацию. Иногда они попадаются, но толку от них не добьешься – они обычно понятия не имеют, кто именно их цель, и знают о ней только время «пришел-ушел», ну и возможные помехи вроде охраны.
Черский и сам мог стать одним из таких бывших военных – если бы не сестра, не везение и не подвернувшаяся газета. После демобилизации он сам не заметил, как буквально занес ногу над пропастью.
Но почему даже не банда, а (если говорить научно) целая организованная преступная группировка решила за него взяться? Конечно, он порядочно проредил одну из них, но у других-то к нему какие претензии? Он только избавил их от лишней конкуренции.
Это он и собирался выяснить.
Если он проиграет – его ждет смерть. Это не так страшно. Смерти он хотел и так.
А если он победит – то его ждет, скорее всего, тоже смерть. Но зато он хорошенько покажет этим гадам, где раки зимуют. А смерть сама по себе неизбежна.
Получается, он уже прямо сейчас почти непобедим. Что бы он ни выбрал – для него результат будет один и тот же. А вот эти ублюдки будут вынуждены бороться за выживание.
Он собирался выдрать весь ползучий корень этой заразы – от того самого исполнителя до главаря, который его заказал. И может быть, даже достать тех, кто отвечал за наблюдение…
Но как выйти на них? Осведомителей у него нет, города он пока не знает. И он даже толком не знал, за что именно они собирались его замочить.
Выход один – надо заставить их действовать и этим выдать себя. Пусть беспокоятся. Пусть побегают. Пусть их кровь сосет пиявка сомнения – точно ли того убили? А вдруг он все-таки жив.
Примерно так работают, как учил его проныра Иринархов, заказные статейки против всяких политиков. Там обычно нет не то что правды, а вообще чего-то конкретного. Читателю эти статьи до лампочки, он и так знает, что там, наверху, сидят циничные и бессовестные твари. Но она как раз и не для простого читателя.