С волками на Вы
Шрифт:
— Я не пророк, но обещаю, что без фольклора вы не уедите. Моя жена знает достаточно песен и даже переведёт их на русский. Да и я могу увести вас в такие дебри трансильванских сказок, что сами не рады будете, что решили копнуть так глубоко. Сказка ложь, да в ней намёк…
— А где вы так хорошо выучили русский? — перебил Костя румына, вновь перехватив его плотоядный взгляд, направленный на Варю.
Богдан поднял со стола керосиновую лампу, и в её свете глаза румына хищно вспыхнули.
— У меня мать из Москвы. А жена из Молдовы. Пришлось выучить.
Он
— Мы приберём в кухне и поднимемся наверх.
Оба подпрыгнули, так близко прозвучал голос румына, и обернулись: Богдан продолжал стоять у стола.
— Наша спальня в самом конце, если вдруг что понадобится ночью. Но я не советовал бы вам покидать вашу комнату. Дом старый, можно в темноте спокойно свернуть шею.
— Учтём, — буркнул Костя и, обойдя Варю, стал подниматься, держа керосинку на вытянутой руке.
Комната оказалась третьей от лестницы. До спальни хозяев они насчитали ещё четыре. Наверное, такие же крохотные, как и их. Небольшое окно было закрыто ставнями. Костя поставил лампу на малюсенький столик и обернулся к Варе:
— Помнишь, как в Австрии с утра нещадно било в глаза солнце? Здесь нам это не грозит.
Варя кивнула и стянула бадлон. Рядом чернел зев камина, от которого ещё исходило тепло.
— Хорошо, хоть лампу дали, — Костя тоже стянул футболку. — А то чувствуешь себя героем фильма ужасов, а подобное я предпочитаю смотреть из зала.
Костя поморщился от запаха и, скомкав, швырнул футболку в дальний угол.
— Кто они? Как думаешь? — спросила Варя.
— В смысле? Не вампиры, раз самогон глушат, да и чеснок в мясе был.
— Идиот! — Варя запустила в Костю бадпоном. — Ну, живут отшельниками, без электричества…
Парень пожал плечами и отправил бадлон к своей футболке.
— А чёрт знает, как это в Румынии называется. Вот в Сибири есть старообрядцы, в Штатах амиши… Наверное, что-то подобное — добровольный отказ от благ цивилизации. Впрочем, у них есть машины. Вот завтра глянем на остальных и узнаем. Да и на этих двоих хотелось бы при свете дня посмотреть.
Варя поёжилась.
— Лучше вообще их не видеть! У меня от этого Богдана мурашки по коже.
— Ты там смотри, я ревнивый.
— Дурак! — на этот раз она опустила ему на грудь кулак. — Ты там тоже Анну разглядывал. Думаешь, я не видела!
Костя отвернулся и бросил на пол остальную одежду.
— Я только умоюсь и пущу тебя в ванну. Иначе ты со мной рядом спать не сможешь.
Он толкнул дверь, которая со скрипом отворилась, и тут же прикрыл за собой.
— Поторопись, Варька! Вода остывает быстро, а я не дотащу ведра наверх.
Варя разделась, собрала волосы в кичку, подняла с пола лыжные штаны и повесила одни на спинку стула, другие на спинку кровати. Пол в ванной тоже был деревянным и скрипел так же, как и в остальном доме. В углу примостился ржавый умывальник с круглой раковиной из таза, какие бывают на старых дачах. Над ним висело зеркало в деревянной резной раме, а рядом накренился стул со стопкой полотенец. Окно проделали
— Ожидала найти здесь деревянную? — Костя помог Варе залезть в воду. — Долго не сиди, окоченеешь.
На полу мигала оставленная румыном керосинка, но романтики не чувствовалось.
— А туалет тут есть или только во дворе? — спросила Варя.
— Да вон, то ведро с ароматическими травами, наверное, он и есть. Прямо как в тюремной камере в Петропавловке. Я сейчас выйду.
И Костя замотался в полотенце.
— Не уходи! — Варя чуть не выпрыгнула из ванны. — Что ты там не видел! Не уходи! Я не хочу оставаться одна!
Костя вытер её насухо и отвернулся. Варе тоже не хотелось смотреть ему даже в спину, потому она уставилась в потолок.
— Я, наверное, сумасшедшая, но такое чувство, что за нами наблюдают.
Костя с улыбкой обвёл взглядом комнатку, взглянул наверх на заляпанное снегом окно и выдал:
— Если только пауки и мухи! Ну, ты всё?
Варя вернулась к ванне, чтобы умыться.
— Блин, мы оставили рюкзаки внизу! — ахнула она.
— Бриться мне всё равно лень, а голой ты меня больше устраиваешь, но сегодня, поверь, я безобиднее мухи. И вообще взрослые нам запретили этим заниматься. Пошли в постель. Во сколько петухи орать начинают, не знаешь?
Варя пожала плечами и вышла в комнату первой. Костя, развесив мокрые полотенца, шагнул следом и чуть не столкнулся с ней лбом.
— Ты дверь запирал? — спросила Варя испуганно.
— Да, на задвижку, а что?
— Дверь приоткрыта, а открыть задвижку ведь можно только изнутри, да?
Костя замотался обратно в полотенце и подошёл к двери. Варя тоже схватила своё. Язычок замка блестел снаружи. Кто-то явно боялся, что его услышат, и не защёлкнул его. Костя схватил керосинку и распахнул дверь. В коридоре темно и пусто, но слышится скрип половиц. Может, конечно, скрипят они под его собственными ногами, хотя… Костя замер и прислушался. Это были не его шаги. Ходили на чердаке — либо кто-то маленький, либо тот, кто умеет двигаться очень тихо.
Костя поднял фонарь над головой. Отверстие, ведущее на чердак, тоже прикрыли, похоже, в спешке. Или же причиной зазора стала забытая в нём палка. Костя легко дотянулся свободной рукой до дырки и, просунув в неё пальцы, подтянулся. Но только поднёс к отверстию керосинку, как чья-то ледяная рука схватила его за голую ногу и рванула вниз.
Глава V — Ночь
Костя выронил из рук керосинку. Та ударилась об пол и погасла — во всяком случае, когда он открыл глаза, то не увидел даже смутных очертаний коридора. Рядом что-то зашуршало. Костя рванулся в сторону, чтобы встать на ноги, но тут же упёрся лицом в большой сапог. Его очертания он уже смог различить, потому что сверху полился свет — хозяин сапога явно держал в руке лампу. Его лампу.