С войной не шутят
Шрифт:
– Не спрашивают до тех пор, пока не спрашивают с них. А ведь с них спросят, и им придется ответить.
На шкару заглянул тезка Мослакова капитан-лейтенант Никитин, он жил в этом же доме, только в соседнем подъезде.
– Что за шум, а драки нет?
– Какое вино пить будешь, красное или белое? – спросил у него Мослаков.
– С утра пью красное. Вещи упаковал?
– А чего мне их упаковывать? Зубную щетку, пару форменных брюк, ночные шлепанцы на липучках. Все это вмещается в одном чемодане. Чемодан
– У меня барахла побольше будет, – Никитин вздохнул, принимая стакан красного вина.
– Ты человек семейный, тебе положено.
– Что с нашими квартирами? Выдадут за них компенсацию или нет? – голос Никитина налился звонкой пионерской обидой, в глазах возникла досада. – Не то ведь в Астрахани высаживаться придется в чистом поле.
– Выдадут, – губы у Мослакова насмешливо дрогнули, – столько выдадут, что больше не захочешь. А потом добавят. Догонят и еще добавят. Чтобы не раскатывали губы…
Мослакову хотелось произнести другие слова, хотелось поддержать своего тезку – ведь у того было двое детей на руках, но поддержать – значит, соврать. А вранье Мослакову претило. Он вздохнул. Пауза была красноречивой.
Никитин отпил из стакана вина. Похвалил:
– Цимес!
На следующий день Мослаков с Никитиным пошли вместе в контору, прозванную «медресе», расположенную в старом, еще царской поры особняке, обсаженном тенистыми кипарисами. Их принял чиновник, наряженный в парадный черный костюм и белую рубашку. «Как в похоронном бюро», – отметил про себя Мослаков.
Во рту у чиновника призывно поблескивали несколько золотых зубов. Он, доброжелательно улыбаясь, повертел в руках бумаги, протянутые ему офицерами, стал улыбаться еще доброжелательнее, еще шире.
– Кое-каких справочек не хватает, – сообщил он.
– Каких?
– Ну, к примеру, справки из вашего жэка, что у вас нет задолженности по квартплате.
– Во, блин! – не выдержал Мослаков. – У нас же квартиры отнимают. От-ни-ма-ют. Скоро, похоже, вообще потребуют, чтобы мы за них заплатили.
– Рад бы помочь, но не могу, – чиновник улыбнулся так, что у него стали видны сразу все зубы. – Иначе эту справку потребуют с меня!
Он умолк, давая понять, что аудиенция закончена.
Через два часа нужные справки лежали перед чиновником. Лучезарно улыбаясь, чиновник повертел их перед глазами, положил на стол, провел по ним рукой, будто утюгом.
– Это еще не все, – сказал он.
– Чего не хватает?
– Справки о том, что у вас нет задолженности по оплате электроэнергии.
– И газа тоже?
– И газа тоже, – с прежней подкупающей улыбкой подтвердил чиновник. Прижал руку к груди, там,
Потеряли еще два часа, добывая нужные справки. Вновь появились в особняке.
В тенистом дворе невидимые в густых кипарисовых ветвях печально гукали горлицы. Солнце уже поползло к закату. Рабочий день чиновника заканчивался.
Выложили справки об оплате электричества и газа на стол.
– Ну что, теперь все? – с надеждою спросил чиновника Никитин.
Тот взял справки в руки, привычно повертел.
– Нет, еще не все, – с доброжелательной улыбкой, намертво приклеившейся к губам, произнес он, – еще далеко не все.
– Чего же не хватает? – в один голос произнесли Мослаков и Никитин.
– На телефонной станции побывали? – ласково спросил чиновник. – Не побывали. А побывать надо обязательно.
Пришлось тащиться на телефонную станцию. Но расчетная контора станции уже была закрыта – рабочий день окончился. Никитин затравленно вздохнул, у него даже в горле что-то нехорошо пискнуло, будто он целиком проглотил ракушку и та возмутилась, выругался…
До отхода бригады оставалось два дня.
Впрочем, в таком положении находились не только они – находилась вся бригада. За редким, естественно, исключением. Например, медик майор Киричук все предусмотрел и начал оформлять компенсацию за квартиру еще тогда, когда и приказа об отводе бригады не было, получил манаты, обменял их на доллары и сейчас сидел на чемоданах, довольно улыбаясь и жмуря глаза – он и в ус не дул, только поглаживал толстый бок своей жены Клары да прикидывал, какую квартиру купит себе на вырученные доллары, двухкомнатную или трехкомнатную.
Утром взяли справки на телефонной станции. Потом принесли бумагу о том, что воинская часть, в составе которой они служили, уплатила в бюджет города Баку дорожный налог – эту справку требовали от каждого сдающего квартиру, затем чиновник потребовал еще несколько заверенных печатью, с четкой подписью, формуляров, квитанций, справок, расписок, корешков и вершков, но и этого оказалось мало.
Чиновник сложил все это в папки – на каждого отъезжающего он завел по папке, не поленился – и сказал, улыбаясь еще более лучезарно и ярко, чем раньше:
– А теперь нужна еще одна бумага, последняя – из райисполкома. О том, что бывшая советская власть не имеет к вам никаких претензий.
И хотя райисполком не был закрыт, заведующий общим отделом, который выдавал справки, уехал на свадьбу к племяннику.
До отхода бригады из Баку остался один день.
На месте заведующего сидел благообразный старичок в больших летах – не менее ста годков, с лиловым сливоподобным носом и слезящимися глазами.
Был старичок небрежно выбрит, из носа, из ноздрей у него росли густые черные усы. В ответ на просьбу выдать справку он отрицательно помотал головой: