С.-Петербургъ: хроники иномирья. Птицы и сны
Шрифт:
– Друг мой, решение этой загадки – несомненно, сулит открытие. Мы сможем описать результаты экспедиции в научном отчете. Сделаем доклад в большом зале Русского географического общества, и я смогу дать вам рекомендации для вступления в него.
– На фига мне это? – спросил Подхалюзин со всей возможной наивностью и облизал ложку из-под варенья.
Я знал, что он большой мастер совершать повороты на 180 градусов, и все же на несколько минут опешил. Глоток коньяка ободрил меня, и я бросил следующий козырь.
– Георгий, приключение сулит некоторые трофеи, которые могут заинтересовать Марту.
Промазав сорок первый слой,
– Баронесса определенно будет против, не вопрос… Но куда же они деваются, черт возьми? И трофеи…
Я знал, что моему другу необходимо некоторое время для принятия решения, и попробовал перевести разговор на другую тему:
– Я вот давно хотел поинтересоваться – какой именно толщины должны быть прослойки черничного варенья в гурьевской каше?
– М-м-э, не вопрос… Определенно нужно встряхнуться. Завтра выступаем, утром обсудим подробности и подготовимся к экспедиции. Ну, за успех! Путь будет не близкий – к Американским мостам.
– А где это?
Я с некоторым опасением посмотрел на Подхалюзина. Его немигающие глаза уставились в пространство, он икнул и я осознал неуместность дальнейших вопросов. Мой друг уже загорелся идеей, и ничто в этом мире не могло свернуть его в сторону. Сотейник издал невнятный звук, Подхалюзин встрепенулся и, вернувшись к плите, продолжил священнодействовать над молоком, пенкой, вареньем…
По прошествии приблизительно получаса, докурив сигару, я распрощался и отправился домой. В мои планы входило узнать-таки, где находятся эти самые Американские мосты и пораньше лечь спать.
II
На следующий день мы никуда не пошли, поскольку у Подхалюзина обнаружились неотложные дела, не терпящие никакого отлагательства. Да и мне понадобилось перечитать некоторые труды известных путешественников для более детальной подготовки к проекту. В течение недели мы дважды встречались для обсуждения цели и задач путешествия, намечали перечень вещей, необходимых в предприятии. Затем, после составления сметы, вычеркивали из перечня все ненужное и оставляли только самое-самое. В общем, как говорят в Петербурге, имели место «километры разговоров», крайне важных, без которых предпринимать что-либо просто немыслимо. Наконец все было согласовано, утверждено, закуплено. Дальнейшие проволочки стали невозможны, и дата выхода обозначилась со всей определенностью.
III
Как опытный путешественник, я уделяю большое внимание одежде и амуниции. Несмотря на то, что дождь, моросивший весь день, прекратился, я надел шерстяной, крупной вязки свитер, черные, широкие рыбацкие штаны, непромокаемую куртку с капюшоном.
С Подхалюзиным договорились встретиться у него и достаточно скоро я звонил в дверь его квартиры.
Георгий – мужчина, мягко говоря, крупный, высок ростом, брюнет и, как полагается правильному доктору, носит длинные до плеч волосы. В этот вечер он нарядился в белую рубашку, белый жилет и белые же итальянские лосины, которые эффектно поддерживали его толстый живот. Посмотрев на меня, он что-то нечленораздельно буркнул и ушел переодеваться.
Не прошло и получаса, как мой друг вернулся, одетый более подходяще
Кофе Георгий готовит просто божественно! Несколько лет тому назад один приятель, между прочим, известнейший в нашем городе художник, подарил ему страшную итальянскую машину для варки кофе. Георгий ею не пользуется. Как не использует и прекрасную медную джезву, стоящую на полочке над плитой. Впрочем, и специальный ящик для приготовления кофе на раскаленном песке он не достает, и тот пылится в недрах кухонного стола. Все чудеса кофеварочной техники были забыты после того, как одна пожилая дама из Бразилии научила его способу приготовления истинного кофе. Подхалюзин – настоящий эстет! Он кипятит воду в чайнике и заливает ею засыпанный в кружки свежемолотый кофе. Через несколько минут, перемешивает маленькой ложечкой, чтобы осела гуща, и напиток готов.
Взяв чашки с кофе, мы вернулись к камину.
– Георгий, не хочу вам напоминать, – от волнения я часто перехожу на «Вы» даже с близкими мне людьми, – но мы имели на сегодня определенные научные планы.
– Не вопрос, сейчас допьем кофе, покурим и приступим к осуществлению этих планов.
В молчании мы неспешно допили кофе и выкурили по сигаре. Подхалюзин поднялся, глубоко вздохнул, пробурчал что-то о том, что баронесса определенно будет против, и направился к буфету. Поставил на столик перед нами бутылку шустовского коньяка и два фужера. Я молча, с удивлением, воззрился на бутылку.
– Это от матушки, она передала небольшой запасец, – гостеприимный хозяин с любовью посмотрел на коньяк.
– Георгий, меня удивляет не шустовский коньяк, точнее, он меня и удивляет. Нам скоро выходить…
Подхалюзин уставился на меня своим немигающим взглядом настоящего гипнотизера. Я вспомнил, что искусство внушения он изучал в знаменитой Харьковской школе гипноза и в очередной раз задался вопросом – неужели им вправду делают операции на веках?
– В одном разговоре старейший представитель нашего цеха, уважаемейший маэстро… имя назвать не могу, извини… поведал мне одну тайну.
Подхалюзин ловко открыл коньяк и плеснул в фужеры.
– Ну, прозит!
Мы выпили, закурили. Я ждал продолжение объяснений.
– Как ты знаешь, в Петербурге испокон веку уживаются два вида существ – живые и нежить. Принято считать, что ареал распространения последней охватывает, в-основном, центр города. Нежить проявляется по ночам и особенно сильна в свете Селены. Это общеизвестные факты.
Подхалюзин еще плеснул коньяку и мы выпили. Я был весь внимание, мой друг относится к той породе людей, от которых в любой момент можно ждать сюрприза.
– Ты никогда не задумывался, как так получается, что долгие годы большое количество людей живет бок о бок с огромной популяцией нежити, а жертв среди людей относительно мало? Да и то, страдают в основном приезжие!
– Возможно, дело в особом навыке поведения коренных петербуржцев или в родственных, что ли, отношениях между ними и нежитью?
– Про родственные отношения – это мощная гипотеза! – мой собеседник утробно засмеялся. – Нет, я понимаю, наши дамы, если почувствуют «лавэ», уже не смотрят в паспорт кавалера – гражданин он или нежить, но все же это ты сильно сказал! Да и первая идея не лучше…