С..а - любовь
Шрифт:
Когда слезы перестают течь, мой мозг переходит в режим «отцовства». Даже, несмотря на все проблемы со здоровьем, он не забывает об этом. Мне нужно принять душ, разбудить детей и придумать как отправить их в школу, чтобы я мог заняться собой.
Умывшись и одевшись, я бужу детей и ставлю на стол тарелки, ложки, коробку с хлопьями и молоко. Вернувшись в их спальню, вижу, что Рори уже в душе, Кай одет, а Кира сидит на краю кровати с закрытыми глазами и с Огурчиком подмышкой. Она выглядит так, словно спит сидя.
— Кай, мне нужно сбегать к миссис Липоковски.
Кай кивает. По утрам он не особо любит разговаривать.
Как только я переступаю порог квартиры, начинаю чувствовать себя неудачником. Находиться в открытом пространстве, в мире: очень страшно. Это место, где люди навешивают ярлыки. Это место, где люди обращают внимание на то, что ты отличаешься от них.
С большим трудом иду к соседней двери. Не знаю, то ли это мое воображение, то ли ноги хуже слушаются сегодня, то ли меня выбила из колеи проблема со зрением, но я чувствую себя так, словно мертвецки пьян. Как бы я хотел, чтобы это было правдой. Быть пьяным в стельку точно предпочтительнее этого.
На мой стук в дверь никто не открывает. Наверное, они внизу, в магазине, готовятся к открытию.
Что, черт возьми, мне делать?
Фейт. Попробую поговорить с Фейт.
Я не могу сохранять равновесие, — неприятный побочный эффект кошмара с левым глазом, — поэтому сажусь и сползаю со ступенек, как ребенок. К тому моменту, как добираюсь до двери Фейт, чувствую себя униженным до нельзя. Если бы не дети, я бы, вероятно, закрылся в квартире и больше никогда из нее не выходил.
Дважды стучусь и уже поворачиваюсь, чтобы уходить, как она открывает дверь.
— Доброе утро, сосед, — сонно бормочет Фейт.
Я перехожу к делу, даже не поприветствовав ее.
— Прости, —произношу я, поворачиваясь к Фейт. Она жадно впивается взглядом мне в лицо, отмечая признаки отчаяния, разъедающие его. Фейт молча склоняет голову набок, но ее глаза все говорят за нее: в них грусть и легкое потрясение и желание оказать помощь. — Что я могу сделать для тебя, Шеймус? Только скажи. — Ее тихий и нежный голос. Место, куда я приземлюсь, если внезапно упаду.
Фейт стоит в пижаме — потрепанной свободной футболке, которая едва прикрывает ее нижнее белье. На ней написано: «Наши ребра накормят тебя до отвала. Барбекю от Рика». Отвратительный заголовок отвлекает меня от тяжких мыслей и мне моментально хочется обнять Фейт, потому что впервые за утро, каждая клеточка моего тела не кричит от страха, и потому что передо мной сейчас находится самый лучший в мире специалист по объятиям.
Я обнимаю ее.
Она обнимает меня в ответ.
Я пытаюсь сдержаться и не заплакать.
Но у меня ничего не выходит и мои слезы орошают ее отвратительную футболку.
— Ты не могла бы отвезти детей в школу, а меня в больницу?
Фейт выпускает меня из своих объятий.
— Конечно, — кивнув, говорит она. — Конечно.
Я быстро вытираю слезы.
— Когда нам нужно выезжать?
—
Она опять кивает, как китайский болванчик, думая при этом о чем-то своем.
— Хорошо. Встретимся возле твоей машины через пятнадцать минут.
— Спасибо. — Я тысячи раз произносил это слово, но до сегодняшнего момента, не понимал, что оно означает на самом деле. Мне кажется обыкновенного «спасибо» недостаточно в подобной ситуации.
Фейт все еще кивает.
Я подхожу к лестнице и оглядываюсь на ее дверь. Она так и стоит, продолжая смотреть на меня. Я не хочу, чтобы она видела, как я поднимаюсь по ступенькам. Не хочу, чтобы она стала свидетельницей моей борьбы. Поэтому я останавливаюсь.
— Шеймус? — тихо зовет меня она. — Ты помнишь о моем подарке, который разозлил тебя?
Я киваю.
— Я не пытаюсь сказать тебе что делать, но, если ты еще не покрошил его на зубочистки, сегодня можно было бы устроить тест-драйв.
Я опять киваю, и меня охватывает облегчение.
***
Следующие несколько часов проходят как в тумане.
Я в мягких выражениях объясняю ситуацию детям, несмотря на то, что сам не понимаю, что происходит. Если кратко, то я говорю им, что у меня проблема с глазом и что Фейт везет меня в больницу, чтобы доктор мог решить ее.
Я беру трость.
Звоню на работу и сообщаю, что заболел.
Мы садимся в машину, и Фейт подбрасывает детей до школы.
А потом везет меня в больницу.
Несколько часов мы проводим в ожидании в приемном покое.
Меня принимает невролог.
Он подтверждает, что слепота — результат рассеянного склероза.
Но есть шанс, что это временно.
Однако, может быть, и навсегда.
Он консультируется с моим врачом и выписывает мне рецепт.
Фейт везет меня в аптеку.
Аптекарь выдает мне стероиды в обмен на взмах моей практически пустой кредитной карточки.
Фейт везет меня в школу, чтобы забрать детей.
А потом всех нас домой.
Когда она заглушает мотор, а дети выскакивают из машины и бегут по лестнице в квартиру, я продолжаю сидеть, не зная, что делать дальше. Я провел с ней целый день, а мы не сказали друг другу и пару слов. Она сделала все, что было нужно, без инструкций и указаний, пока я был погружен в горестные думы. Мне, как и утром, хочется сказать ей: «Спасибо». Но, как и утром, это кажется недостаточным. Поэтому я поднимаю на нее взгляд и со всей искренностью и благодарностью, которую чувствую, говорю:
— Огромное-преогромное больше, чем спасибо.
Фейт явно сбита с толку. Об этом говорит морщинка между сведенными бровями. У нее очень выразительное лицо. Я наблюдал за ним весь день и видел целую гамму различных эмоций.
— Огромное-преогромное больше, чем спасибо? — спрашивает она.
— Простого «спасибо» недостаточно, чтобы выразить мою признательность, — разъясняю ей я.
В ее глазах вспыхивает понимание. Морщинка между бровями разглаживается, и на лице появляется нежная улыбка.