С.Л.О.М.
Шрифт:
– Да быстрее же!- попросил Олег.
Мудрищев расстегнул защелки ремней и помог Левушкину аккуратно приподнять передний щиток.
– Повезло,- заключил он, закрывая рану тампопластырем, взятым здесь же, из аптечки.- Только кожу чуток срезало, ничего опасного. И вообще, нервы вам надо лечить, старший сержант. Не умеете себя в руках держать, оттого и турнули вас из спецназа.
Олег обернулся:
– Меня никто не выгонял. Я сам ушел. Это во-первых. Во-вторых, это
– Вряд ли вы сможете доказать это, старший сержант,- огрызнулся Мудрищев.
Левушкин покачал головой, придерживая рукой кровоточащий пластырь:
– Вы ничего не поняли. Я не прокурор и не судья. Мне не требуется доказательств. Достаточно фактов. Поговорим об этом позже, сейчас мы должны быть в купе. Семка, идем живо!
Семка не пошевелился. Его трясло. Олег, морщась от боли, достал мальчишку из-под стола и посадил на руки Мудрищеву.
– Ну, чего ты как не мужик?- ободряюще сказал майор.- Поздно бояться, Семка, все уже кончилось.
– Я не хотел, дядя Олег!- всхлипывал Семка.- Я не хотел!.. Он меня научил!.. Он сказал… вставишь диск… и ка… каши больше не будет!
– Кто, кто сказал, объясни толком!- приказал Олег.
– Дя… дядька этот…
– О котором я спрашивал? Из соседнего купе?
Семка всхлипнул:
– Да!..
Левушкин, забыв о ране, снова выхватил пистолет и бросился к двери. Мудрищев, пыхтя, поспешил следом.
У тамбура они столкнулись с проводницей.
– Скорей!- позвала бледная, как полотно, Галина.- Там ваш робот… Ой, мамочки… Он их убил!..
В проходе сгрудились взволнованные пассажиры.
– Граждане, пожалуйста, разойдитесь по своим местам,- попросила Галина.
– Немедленно всем разойтись!- рявкнул майор.
При виде человека с пистолетом пассажиры немедленно ретировались, и проход опустел. Левушкин распахнул двери купе. Окно было выбито. Голова Бочина в черном шлеме моталась на залитой кровью шахматной доске. На противоположном сиденье лежало тело неизвестного пассажира.
– Это он! Он это!- завопил Семка.- Он мне диск дал, дядя Олег!
– Уберите ребенка,- распорядился Левушкин.
Мудрищев передал Семку на руки проводнице и поспешил к Михаилу.
– Ничего не трогать!- предупредил Олег.
– Он дышит!- отмахнулся майор.- Левушкин, он живой! Галина, объявите по селектору, что нужен врач. Скорее!
Проводница вместе с ребенком убежала в свое купе. Мудрищев осторожно уложил Бочина на сиденье. Левушкин склонился над вторым пассажиром, у которого вся грудь была залита спекшейся кровью.
– Знакомое лицо!- удивленно заметил он.- Смотри-ка, жив еще! При таком ранении!
Майор показал на отверстие в стене:
– Через перегородку стреляли.
– Вижу.
–
Левушкин поднял с пола какую-то мелкую мохнатую вещицу, похожую на шмеля, и спросил:
– Как Бочин?
Мудрищев отбросил снятый с Михаила простреленный шлем, осмотрел рану и ответил:
– Пуля, вроде, прошла по касательной. Сильная контузия, и крови много потерял.
Зазвонил телефон. Левушкин схватил трубку и быстро вышел в коридор.
– Олег, у меня мало времени,- сходу предупредил Репьев.- Детонаторы сработали. Ты понял, что это значит? Нападение неминуемо!
– Где ж ты был раньше?!
– Что у тебя?
– Дерьмо,- выругался Олег.- Полное дерьмо. Бочин ранен. Я потерял объект.
Вагон заскрежетал на стрелке. Репьев промычал что-то нецензурно-нечленораздельное и спросил:
– Как это произошло?
– Да уж произошло,- сквозь зубы процедил Левушкин, всматриваясь в проплывающие мимо заснеженные дома.- Прочтешь в рапорте. Фаер сейчас в облике киборга. После имплантации он хотел перевести стрелки на Ганимеда, чтобы замести следы. Выпустил пулю в сердце своего бывшего тела и выпрыгнул в окно. Мы уже в городской черте. Добудь вертолет, попробуем его перехватить. Куда он в этой шкуре денется?
– Вертолета не будет,- сказал Иван.- Все в деле. В городе полный бедлам. Техподдержка делает все возможное, но пока здесь чертовски горячо, Олег. Мы теряем контроль. Каждый боец на счету. Для тебя есть работенка четвертой категории прямо на вокзальной площади. Если успею, помогу. Автоводители не работают, везде пробки. Ты там поосторожней, командир. Ну, да не пацан, сам знаешь.
– Понял,- ответил Олег.- Ты тоже смотри в оба.
– Живы будем - не помрем,- заверил Репьев, прерывая связь.
В проходе показался человек с небольшим чемоданчиком.
– Это вы раненый?- спросил человек, поправляя очки.
Олег указал на дверь:
– Нет-нет, сюда, пожалуйста.
Врач заглянул в купе и охнул:
– Боже мой! Что происходит! Просто война какая-то! Мне нужна горячая вода. И перевязочный материал. Господи! Да тут бригаду врачей нужно!
– Галина!- крикнул Мудрищев.- Несите скорее воды! И все бинты!
Левушкин выволок его из купе за рукав и сказал:
– Слушайте меня, майор. В городе чрезвычайное положение. Мы сейчас прибываем на вокзал. Оставьте Бочина доктору, он будет делать свою работу, а мы - свою. Одевайтесь.
***
В операционной пахло больницей особенно сильно. В воздухе витала невообразимая смесь паров эфира, спирта, камфары и еще бог знает чего. И запахи эти совершенно не ко времени вызывали в Игоре почти суеверный страх. Никаких личных неприятных воспоминаний с больницей у него связано не было, если не считать случаев, когда приходилось навещать брата. Возможно, виноват был не столько воздух, сколько сама больничная атмосфера.