S.O.S: Sборник Oбречённого Sчастливца

AnaVi

Делая глубокий вдох, я смыкаю веки и готовлюсь к худшему, мысленно отсчитывая этажи. Уверена, что не попадаю в ритм и, скорее всего – спешу или наоборот – медлю, но в какой-то момент лифт останавливается и двери открываются. Так, хорошо, что, даже – не верится. Я выдыхаю и поправляю пакеты с мыслью о скором освобождении и улице, но стоит мне открыть глаза, как меня охватывает паника.

Этаж полностью погружен во тьму, и, только, лампа на тонком проводке раскачивается из стороны в сторону, позволяя узреть, хоть, какие-то детали обстановки. Даже, в таком положении, я смогла точно определить, что это не первый этаж – это, уж, точно. Не знаю, как с остальными этажами, но первый был всегда освещён не одним, так – двумя источниками света: обычным

и реагирующим на движение. Здесь же – был только один, но и он не внушал: уверенности, безопасности. А, наоборот, даже – пугал, вызывая самые ужасные ассоциации из ужастиков. В этот момент больше боишься какой-нибудь твари из преисподней, нежели какого-нибудь маньяка-насильника. Разум пугает куда сильнее обстоятельств – и это мой бич. Бывают моменты, когда и неверующий начинает сомневаться в отсутствии чего-то мистического. Так – произошло и со мной. Причина была довольно существенная – лифт в этом доме не останавливался на ходу!

Поставив пакеты на пол, я сделала попытку дотянуться рукой до кнопки с номером один. Поломки в наше время, уже, давно – не редкость; и такая оплошность, как остановка на середине пути – не пугала. Не пугала ровно до того момента, как одновременно с нажатием кнопки, я уловила в свете лампы тёмный силуэт. Двери почти сомкнулись, но, даже, небольшой щели хватило, чтобы впустить гостя. А точнее – гостью.

Это – была девушка. Ровесница мне, на первый взгляд. Её волосы были спрятаны под капюшоном чёрного балахона, только чёлка, закрывающая брови, выдавала истинный цвет – чёрный, угольный. Из-за тени капюшона, спадающей на лицо, я не могла разглядеть глаза, но достаточно хорошо видела её утончённый и по-детски курносый нос с пирсингом на правой ноздре. Насколько я могла судить, она была без косметики – лицо было чистое, губы без помады, хотя, глаза могли быть подведены. Она, будто специально, не поднимала голову, словно боясь столкнуться со мной взглядом, но губы, растянутые в улыбке, говорили об обратном – она знала, что я, здесь и, видимо, мне и был адресован этот жутковатый оскал. Верхние и нижние клыки были подточены, создавая образ какого-то зверя. Грудная клетка, вместе с шеей, были открыты. Балахон обводил их и покрывал руки, переходя в рукава. Грудь и талия были стянуты чёрным атласным корсетом, покрывающим ремень обтягивающих чёрных джинс.

Двери лифта захлопнулись, и он начал опускаться вниз. Девушку же это не коробило. Она, лишь, опёрлась спиной на двери, и, скрестив руки на груди, чуть выставила правую ногу вперёд, заведя левую назад. Она была обута в чёрные кожаные туфли-стрипы на достаточно высокой шпильке.

Девушка, как стояла ко мне лицом, так, и продолжала стоять, даже, не потрудившись взяться за поручень или устойчивее встать у стены, что меня слегка напугала – и напрягло. Чересчур хорошо, уж, она держалась в вертикальном положении. Или, может, это, просто – зависть?

Её: заинтересованность и поведение вводили в ступор. Неужели, она ждала меня? Пока, я была у маминой подруги, лифт, по-любому, раз пять-шесть успел проехать: туда и обратно. Но почему-то она зашла, именно, сейчас. В тот самый момент, когда ехала я. Судя по обуви, она, только-только, вышла из квартиры, но, если придерживаться моей версии – в этом можно и усомниться. Для кого она, так, разоделась? Стрип-клубов поблизости нет. Может, она – ночная бабочка? Поработала и, теперь, направлялась домой? Какая-то она не уставшая, да, и чересчур открыто улыбается. Вполне вероятно, что она под чем-то, но, тогда, почему она так ровно стоит?!

Поймав себя на мысли, что я слишком долго её разглядываю, я отвела взгляд, вызвав злорадный смешок со стороны девушки. Она меня видит?

– Вам на какой этаж? – нужно было как-то удостовериться в её вменяемости.

– Восхваляешь страхами лень?

Вздрогнув от такого холодного тона, я, сперва, не поняла – ко мне ли она обращается, но, потом, мигнул свет, и я увидела её в считанных сантиметрах

от себя. Вжавшись в металлическую стену, я случайно выпустила из рук пакеты, но это меня трогала меньше всего. Даже, если банки разбились. Первое место на пьедестале моих размышлений, сейчас, занимала гостья, что, так, и продолжала улыбаться, не удостоив меня и взглядом.

– Что, прости? – было, уже, не до формальностей.

– Ведь, ты могла пойти по лестнице. Климакофобии, ведь, у тебя нет!

– Я не понимаю, причём, тут…?

– Ты же – клаустрофоб. Боишься замкнутых пространств.

Тело зашлось дрожью, сердце, вот-вот, готово было выпрыгнуть из груди. Мне никогда, так, не было страшно, как сейчас. Откуда она знает?

– Я не… Откуда? Откуда ты знаешь? – озвучила я свои мысли.

Вдруг, лифт остановился и завис в воздухе. Свет погас.

– Это, только, часть того, что я о тебе знаю, – прошептал зловещий голос мне на ухо. – Ты, даже, не представляешь, насколько обширны мои знания о тебе. Ты, ведь, боишься застрять в лифте. Боишься задохнуться.

В то же мгновение свет, снова, появился, но на этот раз – в кабине никого не было. Сердце выбивало чечетку в моей голове. Сморгнув наваждение, я привстала и, снова, нажала кнопку первого этажа, на что сам лифт отозвался жалобным скрипом и продолжил висеть недвижимым. Мне, вдруг, стало невыносимо жарко, потом – холодно, потом, вновь – жарко. Кожа покрылась испариной. Дышать стало нечем.

Скрупулезно пытаясь успокоить пульсацию и чересчур быстрый ток крови, вызываемый стуком сердца, я попыталась провести дыхательные упражнения, но всё было впустую. Мозг не мог забыть тот голос, силуэт и не мог справиться с подступающей паникой. Лифт не двигался с мёртвой точки. Попытка вызвать диспетчера провалилась – кнопки не работали. Крики о помощи – также не принесли результатов. Попытавшись дотянуться до крыши кабины, я пару раз подпрыгнула и практически ухватилась за ручку, но, тут же, вновь, приземлялась на ноги. Потолки были, уж, точно – не для моего роста. Мозг лихорадочно пытался придумать план действий, но все мысли разлетались, стоило, лишь, сфокусироваться на одной из них. Каждый раз, думая о ситуации, я: вновь и вновь натыкалась на размышления о той девушке и её причастности к этому. Могла ли она остановить лифт? Только в мифах и мистических фильмах. Такого не бывает в реальной жизни! Или бывает?

Потратив добрую половину сил на: прыжки, попытки выбить двери и крики о помощи, я сорвала голос и могла только сипеть: «помогите!». Решившись на последний прыжок, присела на корточки и, собрав остатки сил, прыгнула. Пальцы зацепились за ручку! Сжав их в кулак, я попыталась подтянуться, что мне слабо, но удалось. Дышалось тяжело, но постепенно мне удалось справиться с судорогами в теле и немного приподняться, как учили в школе во время подтягиваний. Коснувшись макушкой крышки, я радостно пропищала, но стоило мне поднять лицо к ней, как я лоб в лоб столкнулась с лицом той девушки и истерически закричала. Получился еле слышимый хрип, но на большее я не была способна. В этот раз её глаза ни что не скрывало, и я смогла в полной красе оценить их…черноту. Тело сотрясла дрожь.

Ужас произвел не столько взгляд свысока, сколько сам взгляд. Чёрные глаза без какого-либо намёка на: белизну глазного яблока, радужку или хрусталик, смотрели сквозь меня. Если бы я не знала, подумала бы, что она читает меня, как книгу. Казалось, будто, она ловит: любую мою мысль, любое моё состояние, каждый стук сердца; знает все мои: желания и страхи, что заставляло сжаться и отвести взгляд. Но всё было напрасно; в попытке избавиться от вездесущих глаз, я видела их проекцию, как – на стенах, так – и на полу. Они были везде. Как атеист, я, вполне, могла спихнуть это на линзы, но, уж, слишком правдивым он был, чтобы считаться взглядом из-под стекляшек. Да – и её лицо было на крыше кабины! Не рисунок, настоящее лицо!