S.T. (авантюрный роман). Собачья жизнь. Рассказы. Заметки на полях бытия
Шрифт:
Последние два месяца вместили в себя столько событий, сколько Соня не переживала за всю свою предыдущую жизнь. Впервые с подружкой она побывала в другой стране. Голландия очаровала своими красками, будто какой-то сумасшедший художник разлил их по домам и улицам, одеждам прохожих и цветочным клумбам. Всё было слишком красиво. Оказалось, что можно беззаботно бродить по городу весь день, словно наркоман наслаждаясь всеми мыслимыми цветами радуги и их немыслимыми оттенками. Оказалось, что иногда время не имеет абсолютно никакого значения. Его можно не замечать, вызывающе-нагло игнорировать и вспоминать о нём только, когда это нужно тебе. Неожиданно выяснилось, что ничего не делание такая же важная в жизни вещь, как и ежедневная работа, и это состояние тоже жизненно необходимо для твоего организма, как и другие важные вещи. К шести годам Соня уже точно знала, что любому человеку, большому и маленькому требуется уединение. Состояние одиночества, когда можно отдохнуть от всех. Родителей, друзей из детского сада и даже любимых игрушек. Что иногда очень, очень хочется тишины, и она с удовольствием забиралась под подушку, накрываясь с головой одеялом, и с наслаждением лежала там с закрытыми глазами, вслушиваясь в
Серый московский аэропорт встретил унылым дождём, мокрым грязным асфальтом и раздражёнными, угрюмыми людьми. Жизнь снова стала однообразно-унылой и бессмысленной, вяло ползущей в неизвестном направлении отсутствующих перспектив и желаний… Родина почему-то вновь оказалась сварливой мачехой, несильно обрадовавшейся приезду блудной дочери… Вновь сырость, вечная грязь улиц и отношений, бесконечные вереницы обречённо плетущихся машин и гнетущая московская атмосфера, стремящаяся уровнять всех до уровня земли. Внезапно в голову пришла мысль, что есть светлые, добрые города, а есть города требующие для своего восприятия сильных средств – алкоголя, психостимуляторов или наркотиков. Только тогда они могут понравиться , только тогда пребывание в них может показаться нормальным… Своеобразие Москвы во всём – в её подавляющей серой безликости, циничном равнодушии её жителей, отсутствии искренности и повальной зависти. Она так и осталось наихудшим примером купеческой столицы ,с наслаждением пускающей пыль в глаза приезжим, с повадками проститутки, стремящейся обобрать клиента под рассказы о большой любви, отсутствием интереса ко всему на свете, кроме себя любимой, и большим общежитием - городом одиноких, никому не нужных людей…
Такси вяло пробиралось по бесконечному потоку машин пробиравшихся в столицу из аэропорта. Ремонт дорог – это особая русская забава, придуманная вероятнее всего ещё в период татаро-монгольского ига, чтобы втихаря поиздеваться над захватчиками и сохранившееся в этом виде до сих пор. Ремонт в России ведётся всегда на самых узких участках и в самое неподходящее время. Думается, что русский матерный ещё и поэтому никогда не сотрётся из народной памяти. Сколько слов вспоминает русский человек проезжая такие участки, как оживает генетическая память предков в такие минуты, а любой иностранец понимает , как скуден и ограничен его словарный запас. Впрочем, потихоньку интегрируется world в российский мир. Перед такси лихо втиснулась машина из соседнего ряда. Блеснули в традиционном «спасибки» сигналы аварийки, а на заднем стекле Соня смогла прочесть «Yahoo ею от Вашей вежливости», что несколько приподняло поникшее было настроение… Дома было пусто. Родители были ещё на работе. Двойственность чувств создавала определённый дискомфорт. С одной стороны было вроде приятно оказаться снова дома, в своей комнате со множеством не особенно-то и нужных, но своих вещей, а с другой стороны часть души рвалась обратно, в комфортно-уютное состояние другого города, где так понравилось и ощущение потери которого появилось только теперь… Холодильник встретил стандартным набором продуктов из ближайшего супермаркета эконом-класса и сразу вспомнились тёплые круасаны с чашечкой кофе из ближайшего кафе, ещё минута и начал бы материализовываться запах свежесмолотых зёрен. Стряхнув головой назойливое наваждение, Соня закрыла дверцу холодильника и ,надев кроссовки, вышла из дома. Внутренний мир требовал побродить по несколько подзабытому городу, чтобы вновь привыкнуть к нему, ведь даже бессмысленные, на первый взгляд шатания, порою всё же имеют свою цель… Так уж мы устроены, что наше купеческое нутро постоянно сравнивает всё увиденное , услышанное, осязаемое. Не можем мы бесстрасно-абстрактно воспринимать окружающий мир, ведь даже в раю наши предки понадкусывали кучу яблок выбирая лучшее, хотя все они были одинаковы. Поиск лучшего – что это ? Все поглащающая жадность или вечный поиск идеала, неудовлетворённость обладания имеющимся или ода всему новому, жажда неизвестного или фиговый лист наших всеразрушающих страстей? И так, Соня легкой походкой углубилась в джунгли своего города… За её краткое отсутствие естественно изменилось слишком мало, чтобы быть очевидным для неё. Сумрачная нахмуренность однотипных улиц, мельтешение словно бы клонированных лиц и навязчиво-осязаемое чувство одиночество висевшее в воздухе услужливо-знакомо напомнили , что ты здесь, в первопрестольной, словно бы и не было тех чарующе-весёлых, беззаботных дней голландского вояжа, отголоском сладких сновидений непрерывно маячавших где-то на периферии разума, зудящим напоминанием очевидности произошедшего и беспокойными нотками ностальгии бередящего немного успокоившуюся от обилия впечатлений нервную систему. Душа жаждала простора, вызывающе протестуя против безликого лабиринта одинаковых домов и тупиковости желаний и переулков. И выход был найден! Ноги словно сами по себе понесли на Крымский мост, где свободная стихия высоты моста так созвучна многовековой мощи излучины Москвы-реки, где серая монотонность городских кварталов даёт трещину и на поверхность вырывается та безуднржность свободы, плотно утрамбованная многотонным монолитом городской застройки. Соня стояла на мосту с восторгом взирая на незанятую ничем инородным перспективу, спокойно-неторопливые волны Москвы-реки мерно-натруженно скользили в даль, разрезаемые опорами моста, а шаловливый ветер кокетливо-неторопливо перебирал длинные волосы, шепча какие-то непонятные галантные комплементы в открывающиеся уши… Единственной дисгармоничной составляющей являлась стоявшая в двадцати шагах от неё на мосту одинокая фигура монаха с рюкзаком на плечах. Он , так как и Соня, стоял на
– Что, тоже любуемся! Я вот, как и Вы, тоже люблю один постоять на мосту, посмотреть. Успокаивает знаете, а то вот порою беспричинно всех вокруг ненавижу, кроме самого себя любимого, естественно… А здесь, вот хорошо и как-то спокойно. Мысли складываются как надо, да и о себе начинаешь правильно думать. А то вот считаешь себя порою пупом вселенной, перед которым все должны сразу разбегаться, тот стоит не здесь, это висит не там…Вы уж простите великодушно, если Вам докучаю, пойду, пожалуй, потихоньку…
Соне почему-то вдруг стало очень стыдно…
– Подождите , пожалуйста! А Вы можете постоять со мной… Немножко,,, - вдруг сказала она. – Меня зовут Соней… А Вы монах?
– Да какой я монах! – улыбнулся останавливаясь Филя.
– Монахи же во!
Он поднял руку.
– А я так… Сочувствующий… Странник я. Фил, значит . Хожу по миру смотрю. Как люди живут, где и как , значит. Ну, и Бог меня терпит… Пока… Так вот и хожу…
Они замолчали….
– А Вы знаете, - сказал Фил. – Вот странно иногда получается. Довольно часто мы сразу определяем для себя, что за человек рядом. С другом, ну, или так скажем с потенциальным другом, - легко. И помолчать легко можно. Не угнетает это. Словно так и должно. А вот с человеком неприятным, молчать вроде бы как неприлично, но поговорить не о чем, да и , по большому счёту, совсем не хочется… Вот так вот…
Они замолчали. Под ними торжественно передвигала свои воды Москва-река. Проснувшееся солнце пока ещё безуспешно пыталось оторваться от горизонта. Старый знакомец ветер увлечённо перебирал стопки баннеров, а ласточки устраивали головокружительные пируэты в воздухе…
– Простите, - неожиданно для себя вдруг спросила Соня, нервно теребя шнуровку своего зонтика.
– Наверное, это глупый и бестактный вопрос, но как Вы относитесь к самоубийству?
Над перилами моста повисла неловкая пауза…. Они немного постояли молча…
– Вы знаете, - медленно начал говорить Филя, словно взвешивая каждое слово.- ежегодно около полумиллиона человек на этой грешной Земле добровольно уходят из жизни. А сколько человек пробует, а сколько думает об этом…Самоубийство , как я грешный думаю, в большинстве своём или своеобразная месть окружающим, или малодушие, даже , если это называть своими словами - трусость. Как говорят, "от обиды человеческия, или по иному какому случаю от малодушия"
Вот Вы сейчас скажете, ну, как можно называть человека трусом, ведь он убивает не кого-то, а себя… Так я вам на это скажу, что и много тысяч самых геройских поступков совершены из-за трусости, боязни за свою собственную шкуру. Так и это… Сколько самоубийств было совершено из-за боязни ответственности за свои поступки и за судьбу других, из-за боязни предстоящих бед или будущих стеснённых условий, из-за неверия ни в собственные силы, ни в Бога… Решение то простое и неказистое, вроде лежащее на поверхности, но страшно глупое и , что самое страшное, не возвратное…
Это порою, как в детстве, спрячется ребёночек в чулан и не видать его. И от ответственности ушёл и вроде как тихо и спокойно… Но ведь выходить-то всё равно придётся, и отвечать за своих поступки тоже… Не решает это проблемы, как не верти, а не решает… Откладывается на потом это решение…
– Ну, а месть?.. – тихо спросила Соня.
– Месть?.. – Филя с участием посмотрел на неё. – Ну,что такое месть Вы небось сами знаете… Постоянно думает об этом человек, просто упивается… Вот увидите меня в гробу, сразу поймёте кого потеряли. Будете плакать и убиваться, да вот только поздно будет. Нету уже меня. И вот представляет себе он эту картину и самому жалко себя любимого до слёз и радуется, что эти истуканы – родители, или предметы любви, или друзья-знакомые будут мучиться. Помучайтесь , как и я! Мелкое такое гаденькое мстительное чувство, удивительно глупое , но страстно живучее. И прокручивается оно, словно ремень на шкиве с утра и до вечера, обрастая цветастыми подробностями. В придумывании пакостей ближнему мы непревзойдённые мастера. Только кому мы так хоти отомстить? А, как правило, самым близким людям, которых всё же любили и продолжаем любить и которые очень любят нас. Всему остальному миру мы не нужны. Помните, «отряд не заметит потери бойца и яблочко песню допел до конца». Поучается, мы мстим связанному с нами, то есть самим себе… Самое , пожалуй, ужасное, что все иные свои глупости мы можем исправить. Все, кроме этой… Получается как в сказке про Колобка, я от бабушки ушёл, я от дедушки ушёл… Да только и от себя ты тоже ушёл…
Вам, Соня, никогда не казалось странным, что церковь не отпевает самоубийц и считает это тягчайшим грехом , который она на земле уже не может отпустить, так как всякий грех отпускается только при покаянии. Мы, Соня, "…знаем, что любящим Бога, призванным по Его изволению, все содействует ко благу" (Рим.8:28). Я верю, Соня, что все скорби и беды в течение всей нашей жизни, никогда не даются сверх сил человека. Собственный крест не может быть неподъёмным… Парадокс, но когда нам надо какую-нибудь вещь мы горы свернём, а когда касается понимания другого человека не можем приложить и одной тысячной доли этих усилий. Сколько трагедий произошло из-за глупого непонимания, неумения просто выслушать и понять другого, не безразличного тебе человека. Вместе с апостолом Павлом Церковь призывает: Носите бремена друг друга, и таким образом исполните закон Христов (Гал. 6, 2)".