S.T. (авантюрный роман). Собачья жизнь. Рассказы. Заметки на полях бытия
Шрифт:
Марк улыбнулся, с явным удовольствием вспоминая произошедшее.
- И всё же, как жилось тебе в этой глуши?
- Ты знаешь, как это не покажется странным, но люди везде одинаковы...Состояние народной любви кратковременно, как вспышки сознания коматозника. Он или презирает, или ненавидит. Презирает за слабость и совпадение всех низменных качеств своего вождя со своими собственными. А ненавидит за силу, наличие своего мнения, расходящегося со мнением стада. Они слепы и страшно внушаемы, в упор не видят хорошего, считая это всё само собою разумеющимся, и вечно требуют невозможно, прекрасно понимая, что осуществить это на практике нельзя. Они, как сварливая жена, вечно недовольная при любом раскладе,
Ещё хуже их лидеры, почти никогда не думающие о своём народе. Они отделены от него глухой стеной. Их сердца и сокровища в Риме, а не здесь. Целью и смыслом всей жизни наших здешних либералов стало пристальное наблюдение за неуспехами их далёкой Родины и бурная радость, когда это происходит. Их вклад в улучшение жизни там, где они живут минимален, их сердца за пределами Родины, а разум вообще давно потерян. Они любят только себя, они всегда и во всём правы, у них нет обязательств по отношению к своему народу, их раздражает всё кроме себя и своих любовниц, это пена, кал, в который вляпываешься на каждом шагу... Думаю, большинство писаний Нерону местного производства. Единственное , что у них хорошо выходит так это письма в Рим, вот уж где написано от души, с любовью и прилежанием...
Марк расхохотался...
- Ты, как всегда прав! Твои поклонники радовали Нерона своими посланиями по нескольку раз в день. Последнее время он их даже не читал, видимо, надоело...Ну, а в личном, где твои любимая рабыня, ты не хочешь дать ей сейчас свободу?
Публий взглянул, на Марка и тот осёкся...
- Я не хотел тебя обидеть, Публий..
- Знаю, Марк... После смерти Корнелии у меня давно никого нет. Есть незаменимые женщины. Женщины, которые даются Богами тебе лишь один раз. Это Дар, и если ты его потерял, остаётся лишь горевать об этой потере, её не заменит уже ничто и никогда... Ты знаешь, я даже успокоился, когда понял это... Но Боги периодически добры. Часто они не возвращают утеряное, но дают замену. И тут уж твоё решение принять её или нет. Семь лет назад мы воевали с кланом лигуров, и мне пришлось биться с их вождём. Он оказался серьёзным противником. Бой был практически на равных, но мне повезло больше и я победил. Умирая, он взял с меня слово, что я не убью его единственную дочь. Матери у неё не было, умерла при родах, а другую жену он брать отказался. Я назвал её Корнелией, как покойную жену, Корнелия Минор, и ты знаешь, она стала для меня дочерью. Приехав из Рима, и понимая, что произойдёт дальше, я подписал ей дарственную на свободу,так что теперь она вольноотпущенная. Есть и вторые бумаги, по которым она является моей дочерью, но это уже после смерти Нерона и то, если ничто не будет угрожать её жизни...
Марк, - центурион увидел, что Публий смущён.- Марк, у меня к тебе большая просьба. Обещай мне, что ты о ней позаботишься. Деньги у неё есть. Будь ей отцом вместо меня.
На лице Марка на миг отразилось замешательство, но затем он твёрдо произнёс:
- Я обещаю , Публий, выполнить твою просьбу, чего бы мне это не стоило...
Марк почувствовал, как Публий обрадовался и расслабился.
- Ты знаешь, Марк, а ведь она участвует в решении всех моих проблем. Вернее, я принимаю решения, думая в первую очередь о ней. Ешё в Риме мне предложили участие в заговоре против Нерона и , если бы не она, я согласился. Я прекрасно знаю леса Британии и , если бы не она, искали бы Вы меня, как иголку в стоге сена.Она моё всё, весь смысл моей жизни и ради её счастья я принимаю сейчас это решение. И не причём тут Нерон или моя собственная трусость.. Дороже всего в этом мире нам обходится любовь. Да , Марк, только это имеет значение в жизни. Только это...
Они ещё около часа говорили о разных вещах. Вспоминали боевых товарищей, переделки, в которые попадали и из которых чудом выходили живыми, города и
Публий разлил остатки вина по бокалам...За столом стало совсем тихо...
- Ну, вот и кувшин уговорили...- Публий едва заметно улыбнулся.
– Последний тост за друга. А ты знаешь, смерть мне сделала роскошный подарок, пожаловав сюда в твоём обличии. Я только мечтать мог об этом! Спасибо тебе за всё! За тебя друг!..
Они выпили...
-Я пойду переоденусь...- Публий улыбнулся.- Умирать надо в приличном виде! Сейчас приду...
Он вышел. Марк лихорадочно искал выход из создавшегося положения и не мог ничего придумать. Все высказанные за и против казались сейчас абсолютно бессмысленными. Он был растерян и раздавлен...
Мускулистый слуга внёс тяжёлый, обитый кожей стул. На его лице был написан ужас и недоумение. Затем девочка лет четырнадцати-пятнадцати в белом платье, расшитом золотым шитьем по краям внесла два медных таза и поставила их с боков от стула. В лице девочки не было ни кровинки, зубы крепко сжаты, а по щекам катились слёзы...
На голове вошедшего Публия красовался начищенный до блеска имперский шлем. Шерстяная туника отсвечивала кроваво- красным цветом, изящно сползая с мускулистых плеч. Красноватый плащ прикрывал мощную спину, развиваясь словно знамя на ветру. Балтеус с серебряными накладками обхватывал мощную талию. На рукавах и талии красовались кожаные птеруги с чернёными серебряными накладками, их сложный мозаичный рисунок говорил о незаурядных способностях мастера. Слева на боку мерно покачивался в металлических ножнах гладиус, справа висел кинжал в ножнах с искусной серебряной инкрустацией. Ноги были обуты в новые калиги, подошва которых была подбита бронзовыми гвоздями, и позвякивала, при каждом соприкосновении с поверхностью мраморного пола. Он был величественен, красив и спокоен. Подойдя к мощному стулу, он снял с плеч плащ и накрыл им стул. Пододвинув ногою к ножкам бронзовые тазы, усмехнулся и , чуть помедлив, сел на стул...
- Ну, что, Марк, приступим!- на лице Публия отражалось лишь решительная сосредоточенность. Он словно бы хотел побыстрее закончить это неприятное дело и отдохнуть... Раб с девочкой рыдая кинулись к его ногам, но он величественным жестом остановил их...
- Обо всём уже говорили... И не раз... Всё, успокойтесь и не позорьте меня, отсутствием воспитания....Смерть - не повод вести себя недостойно...
Все замерли...
- Марк, я начинаю...- проговорил Публий, доставая из-за пояса кинжал, сверкнувший опасной остротой заточки в солнечных бликах.
- Подожди, Публий!
– Марк достал из-за пояса футляр.
– Император Нерон велел передать тебе это...
Публий открыл футляр. Там лежал богато инкрустированный нож. Публий взял его в руки и вдруг улыбнулся.
- А я всё думал, где же последняя пакость Нерона? Ну где?.. Решил всё-таки позабавиться, чтобы помучился перед смертью. Нож-то совсем-совсем тупой... Ну, да, мы и не с такими вещами справлялись...
Он вновь посмотрел на Марка.
- И так Марк! Это моя дочь Корнелия Минор, о которой ты позаботишься, а это вольно отпущенник Центоний, свобода которого подтверждена бумагами и тобою... И помни что ты мне обещал...
Публий уселся на стуле и начал вскрывать себе вены... Тупое лезвие не резало и лишь с трудом рвало ткани. Кровь капала , покрывая брызгами белый мраморный пол, тунику и практически не попадала в тазы. Так продолжалось довольно долго. Глядя на его мучения, девочке стало не хорошо....