S.W.A.L.K.E.R. Конец света отменяется! (сборник)
Шрифт:
И напрасно. А впрочем…
Ксюха была единственной, кто не вибрировал и ничего не выхватывал. Поэтому одна лишь она заметила, что с воздуховодов не летели больше вниз кислотные плевки крысоканов.
Это должно было насторожить граждан бомбарика.
Но они были слишком заняты.
После сытного ужина поспать – самое оно. В такие моменты тебя, настоящего героя, ядерный взрыв не разбудит. Разбудит лишь образец, как бы тот бесшумно ни подкрадывался. Это инстинкт, привитый подзатыльниками
Но на сей раз ты сначала почувствовал зуд – не обычный, но странный! – по всему телу. Открыв глаза, с удивлением поднес поближе к лицу руку – кожа была гладкой, совсем без радиоактивных ожогов и струпьев. Что за?.. Есть такое слово ругательное… Регенерация, кажется. Рука и кожа фатально отвлекли тебя от образца, проникшего в подземелье и замершего в темноте дальнего коридора. Остальные ни о чем не подозревали, радостно расчленяя Червя, но ты-то чувствовал опасность, мог бы и раньше среагировать.
Когда ты увидел этот образец в первый раз, он, перебирая всеми шестью лапами, величаво хромал по заснеженному проспекту, обрамленному прекрасными руинами древних многоэтажек.
Почему образец? Это название пошло еще с древних времен, когда Царство Небесное было особо секретной лабораторией по разработке и тестированию новейших видов биологического оружия.
Тело у нового образца было полушарообразное, выпуклое – как у всех тварей его вида. Голова короткая, с одиннадцатью сяжками на переднем крае. Что такое сяжки? Ты не знаешь, тебя заставили в школе героев заучить термины и ТТХ, вот и сыплешь ими по случаю. Да преподы, наверное, и сами не знали… Брюшко – целых пять свободных члеников. У тебя всего-то один, и что с ним делать, а тут – пять! Ужас да и только!
У образцов нынче самый активный период заготовительный. Они нынче жиры нагуливают – червей жрут, даже если сытые. Черви ведь на поверхность выползают, чтобы глотнуть свежего радиоактивного воздуха. Вот образцы и шарятся по развалинам, ищут на снегу и в пепле норы, могут даже в бомбарик, как выяснилось, забраться. Вот образец и последовал за Червем по норе, им проделанной, и в туннели забрел.
И приготовился к атаке, выдвинувшись из темноты.
Ты – герой! – тоже весь подобрался, хвост торчком.
Судя по яркому окрасу и блеску, этот образец совсем молодой, у стариков хитин тусклый из-за множества царапин и ветряной эрозии. Нападают образцы активно, без задержек и перекосов. Резко пахнущим желтым ядом стреляют, наводя на цель суставы ног. Прицельная дальность – двадцать метров. Максимальная – больше, ты уже не помнишь, сколько. Да и неважно это, двадцати вполне хватит, чтобы чуть ли не все граждане Царства Небесного оказались в зоне поражения.
Вот потому образец и жахнул сначала струей.
Заорали все, запричитали: «Помогите! Где герой?!» У Фуражки с головы
Положение было критическое.
Ты вскочил на задние лапы.
Ощерился.
Издал воинственный клич.
И помчался прочь из Помещения. Это не бегство, что вы. Этому учат всех героев, это называется «отход на запасные позиции».
Вот только далеко уйти в запас тебе не удалось. Потеряв равновесие, ты рухнул и тут же с хлюпом оторвал расквашенный нос – опять! – от бетонного пола. Рядом стояла новая «любимая», всеми глазами – раз-два-три – моргая. И образец тоже стоял рядом, прикидывая, кого первым из вас сожрать. По щелкающим жвалам его стекала слизь, целая лужа уже на полу. И ладно бы «любимую», ее смерть не стала бы невосполнимой потерей для города-бомбарика. Но вот твоя гибель… В таком несчастном случае Царство Небесное лишилось бы своего единственного защитника.
А этого ты никак не мог допустить.
Заначенный половник – иного оружия у тебя не было – ты и метнул в чудище.
Правда, особой меткостью ты никогда не отличался. Ну да для героя плюс-минус пять метров – погрешность вполне простительная. Тем более, что образец неожиданно сместился, жвала его впились в пролетающий очень мимо половник – хрясь! – и кусок металла с налипшими на него остатками борща исчез в пасти.
В тот же миг образец замер.
Все его выпуклое тело задрожало вместе с сяжками, чем бы они ни были.
В случае опасности образцы неплохо летают, у них для этого есть плотные прозрачные крылья сплошь в упругих прожилках. Крылья свои они прячут под хитином. А вот нынешний прятать не стал, развернул плоскости по полной и в один взмах очутился у бака с борщом.
Учуял, значит, запах, нахлебник. В смысле, подхватил передними лапами бак и давай борщ хлебать. Пока весь не выхлебал, не успокоился. А потом еще и бак, слизью исходя, прожевал.
Вот им-то и отравился, баком этим, не иначе.
И рухнул замертво.
Что называется, испустил дух. Причем такой дух, что всем уцелевшим в Помещении сразу стало ясно: ни одна живая тварь так пахнуть не может, только дохлая. Причем уже давно.
– Ты мне бовфя свави ефе, ховофо?
– Понравился? – Новая «любимая» помогла тебе подняться и отряхнуть «бермуды».
– Офень. Офень он мне навефу пвигодифься – как овуфие маффового унифтофения.
Если она и поняла насчет оружия, то виду не подала.
Да и тебе не до того уже было. Что-то жутко мешало в «бермудах». Чего-то там топорщилось впервые в твоей героической жизни. Все из-за борща, не иначе.