Саботажник
Шрифт:
– Фуражка еще в машине валяется, – сквозь зубы процедил Кронштейн.
– Ну-ну… – Причер встал и полез в машину за вторым ранцем.
– Чего «ну-ну»? Сходите разок в поход на планктон, будете тогда объяснять русскому моряку, как ему себя вести в увольнении на берег…
– Ладно, не обижайтесь. Кстати, планктон уже хорошо видно. Долго еще?
Кронштейн обернулся к морю.
– Около часа.
Сплюнул и, кряхтя, принялся запихиваться в «выживалку». На поверку это оказался не комбинезон, а почти скафандр, и Кронштейн моментально
– Помогите, а? – попросил он миролюбиво.
На утряхивание Кронштейна, застегивание, обхлопывание и временами даже взбалтывание за шкирку ушло минут пять.
– Теперь берете себя за яйца! – командовал Причер. – Куда полезли?! Не буквально же! За излишек в паху. Так, подобрали. Стойте, я вам плечи дерну. Тихо, это не больно. Живот втяните хоть самую малость. Стопу в подпятник уприте. Яйца на месте? Не эти, настоящие. Там обжать должно – мягко, но уверенно. Нечего ржать. Голову откиньте немного…
– Да ладно, Причер… – ныл Кронштейн. – Да хватит уже, нормально все… Ой, щекотно! Ой, не надо!
– Еще как надо! Теперь стойте не шевелясь. – Причер что-то на поясе комбинезона дернул, и «выживалка», до этого пухлая и мятая, свисающая непонятными комьями, вдруг преобразилась.
– Ого! – сказал Кронштейн, прислушиваясь к ощущениям. Он даже глаза прикрыл. – Вау!
Теперь на психиатре сидело как влитое камуфляжное одеяние, сплошь в карманчиках с зализанными клапанами. Незащищенными остались только лицо и кисти рук. Грузный и, чего греха таить, не по-военному рыхлый Кронштейн неожиданно приобрел вполне подтянутый и даже местами боевой вид.
– Комфортно? – спросил Причер, невольно улыбаясь.
– Супер! Прямо как в нашем походном скафандре. Даже лучше.
– Ха, еще бы! Вы же этот скафандр с натовской выживалки сдули внаглую. Один в один. Только он у вас движения сковывает, тяжелее раза в полтора и шьется на фиксированный размер.
– Только он у нас еще пулю держит, – огрызнулся Кронштейн. – И дешевле вдвое.
– Это если по себестоимости.
– Чего по себестоимости? Откуда вы знаете? Пулю он что, тоже по себестоимости держит? Бронебойную четырнадцать и шесть на ста метрах?
– Ой, не могу! Ой, держите меня! «Кувалду» он держит! На триста тридцать ярдов! Ой, мама, помираю! Эйб, в вас когда-нибудь из «кувалды» стреляли?
– В меня из такого стреляли, что вам и не снилось!
– Это из чего же?!
– Не скажу! – отрезал Кронштейн и задрал нос.
– Из бластера в вас стреляли. Точнехонько в голову, – заключил Причер. – Ладно, держите перчатки, сами подгоните, тот же принцип. А тут, в нагрудном, карта. Изучите ее быстренько.
– Чего карта? – хмуро спросил Кронштейн, надевая перчатки.
– Чего в карманах лежит. – Причер мигом сбросил мятую «парадку» и белье, расстегнул свой ранец, вытряхнул комбинезон и принялся сноровисто одеваться. Даже протез ему не мешал нисколечко. Видно было, что этот человек в «выживалке» если и не родился, то много времени провел. На все про все у него
Кронштейн делал вид, что сосредоточенно читает карту, а на самом деле подглядывал.
– А гадить как? – спросил он вдруг.
– Там все расстегивается. – Причер нагнулся, подобрал свой парадный китель, с откровенным сожалением его оглядел и начал обдирать многочисленные значки, нашивки и орденские планки.
– А потом что, снова подгонять?
– Зачем? – удивился Причер. – Она же вас запомнила, выживалка-то. Подгоняются каждый раз заново только ботинки, иначе уж больно неудобно. Видели, там отдельные клапаны есть?
– Ну все у них предусмотрено… – буркнул Кронштейн себе под нос.
– …У вероятных противников, – ласково подсказал капеллан.
– Я этого не говорил. Это Воровский говорил.
– Извините, Эйб, именно вы. Прапорщику Воровскому никто не противник, он с гранатой в кармане ходит. Между прочим, вы не интересовались – зачем она ему?
– Похмеляться, – хмуро сказал Кронштейн.
– Э-э… Извините, не понял.
– Да что вы все извиняетесь… Ну, граната на случай, если опять не нальют. Он как-то утром заходит в бар и просит интеллигентно налить на два пальца. Бармен ваш тупой говорит – не положено, рано еще. А Воровскому через всю базу на какое-то совещание топать надо было. И он на полпути сообразил, что не дойдет без опохмелки. Ну, ушел. Через пару минут вернулся, попросил стакан воды. Сел за столик, воду на пол выплеснул, из кармана – гранату, и в стакан ее. Чеку выдернул, стакан с гранатой на край стола отодвинул. На самый край. Вертит кольцо на пальце и говорит задумчиво так – мол, пока мне не нальют, буду тут сидеть. А там, глядишь, что-нибудь тяжелое и гусеничное мимо проедет…
– И?.. – только и смог выговорить Причер.
– Ну, и налили ему. Эти ваши гомосеки из «эм-пи», которых бармен вызвал.
– А он?
– А что он? Выпил, чеку обратно вставил и пошел себе на совещание.
– А они?
– Кто?
– Ну… Полицейские.
– Так и они выпили. И тоже пошли. По своим делам.
– А… А арестовать?
– Кого? Воровского? Да конечно, сколько угодно.
– Слушайте, Эйб… – Причер помотал головой. – Опять вы мне лапшу на уши вешаете!
– Да почему же? Ваши сообщили в порт, оттуда патруль на машине прикатил, Воровского догнал и на совещание его отвез. Он почему шел-то пешком через базу – с похмелья боялся за руль сесть.
– М-да… – Причер задумался. – Теперь я понимаю, как мы здесь оказались. Почему нас сразу никто из моря не выловил. Потому что за забором порта начинается зона ответственности русских…
– Вы это скажите адмиралу Улезло, он вас утопит, как котенка. В его зоне ответственности что попало не болтается. В порту даже говно не плавает – боится.
– Тогда объясните мне, каким образом вот это… – капеллан ткнул себя пальцем в грудь, а на Кронштейна просто злобно глянул, – говно умудрилось выйти в море?