Саботажник
Шрифт:
— Что это? — спросил Белл.
— Солянокислый морфий. Вы ничего не почувствуете.
— Нет, спасибо, док. Мне нужна ясная голова.
— Как угодно, — ответил врач. — Завтра утром сменю повязку. Спокойной ночи. Спокойной ночи, сударыня.
— Ясная голова? Исаак, тебя ранили. Ты бледен, как привидение. Боль, должно быть, ужасная. Неужели остаток ночи ты не можешь отдохнуть?
— Вот именно могу, — ответил Белл, протягивая к ней здоровую руку. — Потому мне и нужна ясная голова.
Глава 40
в шестьдесят голосов пели члены Общества трезвости округа Вентура.
Джеймс Дешвуд изогнул шею, надеясь углядеть сутулые плечи кузнеца Джима Хиггинса, который сбежал, когда он показал ему портрет Саботажника. Исаак Белл предположил, что Хиггинс дал обет не пить, вступил в какое-то общество трезвости. Эта встреча в городке свекловодов Окснарде проходила в большой палатке, которая вместила бы и шапито.
Дешвуд побывал уже на шести таких собраниях, и этого хватило, чтобы вникнуть в происходящее. Он ловко уворачивался от улыбающихся матерей, которые подталкивали его к своим дочкам. На все такие собрания женщин ходило гораздо больше, чем мужчин. А молодых, чисто и аккуратно одетых, как он, вообще было мало. Большинство походило на сидевшего рядом с ним старателя в рваном пальто и шляпе с обвисшими полями, который выглядел так, словно только что пришел с дождя.
Поющие наконец замолчали. Служители зажгли мощные ацетиленовые лампы. На стене палатки появился светлый круг. Все взгляды устремились к нему. Предстоял какой-то показ.
Следующим выступал красноречивый методистский священник.
— Красноносые говорят, что мы мечтаем об утопии! — загремел он. — Но если мы заявляем, что на земле должно быть место без одурманивающих напитков, это не утопия. Мы не проводим опасных опытов. Держаться личной трезвости — совсем не новость. Опасность в том, что приходится жить бок о бок с пьяницами.
Он показал на волшебный фонарь.
— С помощью мощного микроскопа и этого волшебного фонаря я докажу, что употреблять алкоголь значит пить яд. Потребляя опьяняющую жидкость, вы отравляете свой мозг. Отравляете свою семью. Отравляете собственное тело. Посмотрите на экран, леди и джентльмены. Под увеличительное стекло микроскопа я помещаю каплю чистой природной воды, взятую из церковного колодца ниже по дороге, и проецирую изображение на экран.
При большом увеличении вода из колодца кишела микробами.
Проповедник взял пипетку, опустил в бутылку виски и набрал оттуда коричневой жидкости.
— Теперь я помещаю в воду одну каплю виски. Одну-единственную каплю.
Увеличенная капля виски была как грязь, упавшая в пруд. По воде расплылось коричневое облако. Микробы лихорадочно убегали к краям стекла. Но спасения не было. Корчась и содрогаясь, они постепенно затихали и погибали. Старатель рядом с Дешвудом содрогнулся.
— Глядите-ка на этих паразитов, — сказал он. — Все, больше я воду без виски не пью.
Дешвуд
— Кто выйдет вперед? — призывал выступающий. — Кто подпишет сертификат трезвости и обязательство никогда больше не пить?
Подойдя ближе, Дешвуд понял, что человек в темном пальто не Джим Хиггинс. К этому времени Дешвуд уже ускользнул от помощниц проповедника, привлекательных молодых женщин, которые набросились на него с автоматическими ручками и бланками сертификатов.
— Две новые телеграммы, мистер Белл, — сказал Дж. Дж. Мидоус. — Как ваша рука сегодня утром?
— Отлично.
В первой адресованной Беллу телеграмме содержался ответ на запрос об обстоятельствах ухода Чарлза Кинкейда из Военной академии Вест-Пойнт. Вашингтонское отделение «Агентства Ван Дорна», имеющее неофициальный доступ к армейскому архиву США, сообщило, что Кинкейд ушел из академии добровольно, чтобы продолжить обучение в Университете западной Виргинии. Никакие данные о недостойном поведении и приказ об отчислении не найдены. Сыщик, составивший отчет, высказал мнение, что качество подготовки инженеров-строителей в университете выше, чем у военных, хотя до Гражданской войны инженеров готовили только в армии.
Белла больше заинтересовала вторая телеграмма, содержавшая дополнительную информацию о помощнике Франклина Мувери Эрике Сорсе. Более тщательное расследование показало, что из приюта в Канзас-Сити, который поддерживал на свои средства Мувери, Сорс сбежал. Через несколько лет он оказался в исправительной колонии. Мувери счел себя лично ответственным за юнца, нанял учителей, чтобы восполнить пробелы в его образовании, а затем помог поступить на инженерный факультет Корнельского университета. Это объясняло, подумал Белл, их отношения дядюшки и племянника.
В тот же день, когда Сорс проводил внизу ежедневный осмотр работ на опорах моста, Белл навестил старика. Конторой Мувери служило купе в одном из вагонов «особого» поезда Хеннеси. Мувери удивился, увидев Белла.
— Я думал, вы в лазарете. А где же хотя бы перевязь?
— От нее больше вреда, чем пользы.
— Поймали того, кто в вас стрелял?
— Еще нет… Мистер Мувери, могу я задать вам несколько вопросов?
— Давайте.
— Я уверен, вы представляете, как широко разворачивается наше расследование. Поэтому прошу прощения, если вопросы покажутся личными.
— Спрашивайте, мистер Белл. Мы с вами на одной стороне. Я строю мост. Вы прилагаете усилия к тому, чтобы преступники его не уничтожили.
— Меня тревожит прошлое вашего помощника, — прямо сказал Белл.
Мувери сунул в рот трубку и посмотрел на Белла.
— Когда я решил помочь Эрику, мальчишке было пятнадцать и он жил на улице. Доброжелатели предупреждали, что он стянет мой кошелек, а меня стукнет по голове. Я сказал им то же, что скажу вам: я не верю в прирожденных преступников. Класса преступников не существует.