Сад Аваллона

Мэйчен Артур Ллевелин

— Ради всего святого, остановитесь, а то на что-то наступите! Вон там! Смотрите! Прямо у ваших ног!

Филиппс посмотрел вниз и увидел смутные очертания тела, лежавшего поперек тротуара. Дайсон чиркнул спичкой, та на мгновение осветила белую манжету, и тут же все вновь погрузилось во тьму.

— Пьяный, — холодно произнес Филиппс.

— Мертвец, — убежденно сказал Дайсон и стал громко звать на помощь. Вскоре послышались крики и топот бегущих людей.

Первым на место преступления прибежал полицейский.

— Что тут стряслось? — запыхавшись, произнес он. — Что-нибудь не так? — Он явно не замечал лежавшее на тротуаре тело.

— Посмотрите

под ноги, — послышался из темноты голос Дайсона. — Вот сюда! Мы с другом проходили здесь три минуты назад — и вот на что наткнулись.

Полицейский направил свет фонарика на темный предмет и воскликнул:

— Да тут убитый! Он весь в крови — в канавку натекла целая лужица. Но, по всему видно, случилось это недавно. А вот и рана. Его пырнули в шею.

Дайсон склонился над лежавшим на тротуаре покойником. То был явно состоятельный джентльмен: об этом говорила одежда хорошего качества и покроя. Аккуратно подстриженные, чуть тронутые сединой виски — должно быть, ему было лет сорок пять, во всяком случае, так было час назад. Из кармана жилета свисали красивые золотые часы. На шее, между подбородком и ухом, зияла нанесенная искусной рукой огромная рана; кровь запеклась по краям, оттеняя мертвенную белизну шеи.

Дайсон с любопытством огляделся; мертвец лежал поперек тротуара — головой к стене. Тонкая струйка крови сбегала по тротуару, стекая в канавку, где, как верно заметил полицейский, собралась уже целая лужица. Тем временем подошли еще двое полицейских. Постепенно на месте преступления собрались люди из окрестных кварталов, и блюстителям порядка с трудом удавалось удерживать толпу любопытных на расстоянии. То тут, то там вспыхивали фонарики полицейских, изучающих место преступления в поисках улик; при очередной вспышке Дайсон заметил на тротуаре какой-то предмет и привлек к нему внимание полицейского, стоявшего ближе.

— Смотрите, Филиппс, — сказал Дайсон, когда полицейский поднял предмет. — Похоже, это по вашей части.

Полицейский держал в руках темный, плоский, расширявшийся к одному концу и похожий на тесло [147] камень, блеском напоминавший обсидиан. [148] В длину он был дюймов пять — не больше; грубый неотшлифованный конец можно было использовать как рукоятку, противоположный же — заостренный, был обагрен кровью.

— Что это, Филиппс? — спросил Дайсон. Его спутник тем временем внимательно изучал предмет.

147

Плотничный инструмент; в отличие от топора у тесло лезвие перпендикулярно топорищу.

148

Обсидиан — стекловатая вулканическая горная порода (красная, черная, серая, иногда с красивым отливом) с раковистым режущим изломом. Применяется для поделок.

— Древний кремниевый нож, — ответил он. — Ему около десяти тысяч лет. Точно такой же нашли неподалеку от Обери, в Уилтшире, и ученые проявили редкое единодушие в определении возраста находки.

Полицейский был явно ошарашен таким поворотом дела, да и самого Филиппса, казалось, ошеломили собственные слова. Однако Дайсон не обратил на это внимания. Только что подошедший инспектор полиции, выслушав беглый отчет о происшествии,

поднес фонарик к лицу жертвы. Дайсон же не спускал глаз с того, что вызвало его неподдельное любопытство: на стене, как раз над тем местом, где лежал мужчина, красным мелом были выведены какие-то корявые знаки.

— Грязное дело, — изрек наконец инспектор. — Кто-нибудь знает этого человека?

Из толпы выступил мужчина.

— Я его знаю, начальник, — сказал он. — Это сэр Томас Вивьен, известный доктор. Полгода назад я лежал в больнице, и он туда приходил. Он был добрый человек.

— Бог мой! — огорченно воскликнул инспектор. — Ну и скверное дело! Ведь сэр Томас Вивьен лечит королевскую семью. При нем часы, которые стоят не меньше сотни гиней, и раз их не взяли — значит дело не в ограблении.

Дайсон и Филиппс, оставив полицейским визитные карточки, пошли прочь, с трудом протискиваясь сквозь быстро растущую толпу; доселе пустынный и тихий переулок теперь был полон зевак; в ровный гул из сплетен и слухов — таких жутких, что от них кровь стыла в жилах, — врывались громкие приказы офицеров полиции. Выбравшись из толпы охваченных любопытством людей, двое мужчин быстро зашагали по улице. Минут двадцать они шли молча, не проронив ни слова.

Наконец они вышли на небольшую, но ярко освещенную и чистую улицу. И тут Дайсон заговорил:

— Филиппс, покорнейше прошу простить меня. Не стоило мне говорить сегодня все эти легкомысленные вещи. Нельзя шутить с адскими силами. У меня такое ощущение, что я вызвал к жизни духов зла.

— Ради всего святого, ни слова больше, — прервал его Филиппс, с трудом скрывая обуявший его ужас. — То, что вы сказали у меня дома, — правда: троглодиты по-прежнему скрываются среди нас, убивая ради одной лишь жажды крови.

— Я зайду к вам на минутку, — сказал Дайсон, когда они вышли на Ред-Лайон-сквер. — Мне хочется кое о чем спросить вас. Думаю, теперь между нами не должно быть недомолвок.

Филиппс мрачно кивнул, и они вновь поднялись в квартиру, где все было окутано слабым призрачным сиянием, проникающим с улицы. Когда свеча была зажжена, мужчины сели напротив друг друга, и Дайсон заговорил:

— Не знаю, обратили ли вы внимание, что меня заинтересовала одна вещь на стене — немного выше головы покойного. Когда луч фонарика инспектора осветил стену, я заметил на ней нечто необычное и подошел поближе. На стене был начерчен красным мелом контур руки — человеческой руки. Меня поразило странное положение пальцев — вот такое… — Взяв карандаш и лист бумаги, Дайсон быстро начертил на ней что-то и передал рисунок Филиппсу. Это был сделанный наспех набросок тыльной стороны кисти — пальцы крепко сжаты, а кончик большого пальца, просунутый между указательным и средним, указывает вниз, словно подсказывая, что там должно что-то лежать.

— Именно так, — подтвердил Дайсон, видя, что лицо Филиппса побледнело еще сильнее. — Большой палец как бы указывал на лежащее внизу тело. Словно живая рука, застывшая в омерзительном жесте. А прямо под ней — отметина из меловой крошки, как будто кто-то стукнул изо всей силы по стене и раздробил мел. Обломок его я заметил на тротуаре. Что вы обо всем этом думаете?

— Это ужасный древний символ, — ответил Филиппс, — один из самых устрашающих, какие только известны в связи с теорией дурного глаза. Его следы до сих пор находят в Италии. Нет никаких сомнений: он идет из глубины веков. Это один из сохранившихся пережитков, происхождение которых теряется в той темной топи, из которой вышел на сушу человек.