Сад для вороны

Вран Карина

— О, — вторит мне Джейн. — Ты сама придумала идею ярлыков? — дублирует вопрос на английском.

Медленно киваю. Сердечко люто колотится от выброса адреналина. Тренировать в таком состоянии «хэппи инглиш»? Увольте.

Переводные восторги с: «Инкредибл[2]!» — пропускаю, глядя в стол. Я чуть не попалась. Обосновать знание русского в три года? Это не Шекспира директрисе зачитывать. Шекспира можно списать на «услышала от кого-то». Дать связный ответ на русском носителю языка — это другой уровень «палева». Близкий к финишной черте.

Надо как-то легализовать

знание русского… И побыстрее. Так-то я думала, что время терпит. Хотя бы до младшей школы. И так слишком быстро «развиваюсь». Может, имеет смысл превратить ошибку в возможность?

По-новому оглядываю учителя.

— Учитель, могу я спросить? — пытливо вглядываюсь в светлые очи. — На каком языке вы говорили?

— Я… — очередь бледнеть и стрессовать «леди Джейн».

— Это звучало красиво, — побольше наивности в голос. — Могли бы вы меня научить?

— Нет, я… — учитель отшатнулась, как от прокаженной. — Дети, пора начинать урок.

Похоже, я сильно ошиблась. Да, стоило подумать чуть дольше. Ей же наверняка нельзя показывать, что она не из «Грэйт Британ». Эх, плакало мое «особое отношение» от «англичанки». Жаль, жаль.

Вечером у нас в гостях Чу. Это так-то больше деловой визит, чем дружеские посиделки. Помощница забрала со студии распечатки с отзывами о «Шелесте осенних листьев». Персональными, то есть адресованными в раздел конкретного актера.

Я с радостью цепляюсь за предложение прочитать их все-все, пока папы нет дома. А ему потом самые лучшие показать.

Листов целая пачка. Самое то, чтобы переключиться с мыслей о сегодняшнем фиаско с «англичанкой». Многие из посланий повторяются. Где-то даже дословно (доиероглифно?): «Спасите Мэй-Мэй».

Кто-то хвалит развернутыми сообщениями. Кому-то хватает одного-двух слов. «Очень хорошо!» — и от этих простых символов становится приятно. Все же видеть живой отклик на свою игру — дорогого стоит. Я же не пресыщенная дива, чтобы нос задирать выше всех. Мне это в самом деле приятно и лестно.

До момента, как мама бледнеет. Лист А4 в ее изящных пальцах дрожит.

— Что там? — сую нос в текст распечатки.

Без всякой задней мысли.

Моего китайского хватает, чтобы прочитать послание, ошеломившего мамочку.

«Сгинь! Сгинь, демон! Пусть эта демоница исчезнет!»

[1] ????(кит.) [li shang wang lai] — этикет требует взаимности.

[2]Incredible (англ.) — Невероятно.

Глава 18

«А вот и хейтеры подъехали», — мне стоит большого труда сдержать усмешку.

Хорошие девочки таких рожиц не строят. Автор этого отзыва не первый, кто настроен против меня. Еще при «Деле» такие наличествовали. Просто нам не передавали именно в таком виде их послания. Отзывы на словах, без цитат и конкретики — не то же, что зримое доказательство чьей-то ненависти.

Ладно, погорячилась. Негативного отношения, пусть будет так.

— Суцзу, студия может выяснить, откуда пришло

это сообщение? — сведенные брови мамочки подрагивают от негодования. — Желательно, с личностью отправителя?

— Я не уверена, — с виноватым видом качает головой Чу. — Такие люди обычно скрывают следы. Пишут из клубов. Без официального запроса сложно даже начать поиски.

— Кто бы это ни был, у меня для него плохие новости, — безмятежно заявляю я. — Никуда исчезать я не собираюсь. А демон по сценарию пропал… Еще в прошлом году. И в прошлой дораме. Мама, не стоит беспокоить дядечек из полиции.

— Сокровище? — вопрошает мать. — Почему ты так думаешь?

— Несчастный человек даже во времени путается, — строю грустное личико. — Ему бы к доктору. Чем ему помогут полицейские?

Говорю, по факту, то, что думаю. У человека явно нелады с кукушечкой. Та либо готовится к отлету, либо уже умчала в теплые страны. Он или она — не суть, человек обозначение универсальное — пишет подобное в адрес ребенка. Не важно, нравлюсь я ему или нет. Тот, кто несет подобное в адрес любого малыша, не вполне адекватен. И никто меня в этом не разубедит.

А тревожить госслужащих без веского на то повода не стоит. Угрозы жизни или здоровью были? Нет? Проехали. Никому не интересен бред антифаната.

— Добрая моя девочка, — ворошит мне волосы мамина рука.

— Хороший пример, — жмусь к теплому боку. — И хорошее воспитание.

А сама кошу глаз на несколько высыпавшихся листов. Мэйхуа разнервничалась, махнула рукавом. Бумаги и разлетелись. Не все, несколько верхних листов.

И на одном из них еще один тревожный «звоночек».

«Ли Мэйли и Лин Сюли ровесницы. Со схожим опытом, у Сюли даже на одну роль больше. Обе сыграли как минимум неплохо. Смотреть на них вместе приятно. Однако живая игра Мэй-Мэй затмевает милашку Сюли. Жаль это говорить, но Сюли лучше смотрелась там, где двух девочек не приходилось сравнивать».

Этот развернутый отзыв-сопоставление должен был мне польстить. Но я и сама знаю, что играю лучше. Просто потому, что багаж знаний и опыта — не тела, души — объемнее.

Так что я вижу лишь повод для зависти. Яркой звездочке не придется по нраву подобное. Только-только я сумела сгладить (хоть немножко!) острые края, как их, края эти, снова заостряют. И затачивают, как ножи.

Увы, запретить нас сравнивать — публично — не в моих силах. Остается надеяться, что моей киношной названной «сестричке» не передают отзывы с негативным окрасом. Только патоку и елей.

Еще очень хотелось бы, чтобы наши пути не пересекались. Пусть себе сияет… где-то в стороне. И радуется своим успехам. Безотносительно меня.

Но, как показывает практика, при всей громадности Срединного государства, малолетних актрис на серьезные роли в нем раз, два и обчелся.

— Это всё моя вина, — Чу вдруг накрывает запоздалое раскаяние. — Я должна была заранее проверить, что мне дали в студии. И отложить… вот это.

О, ей тоже пришла в голову мысль о цензуре для подопечной. Но в данном случае — напрасно.