Сад плененных сердец

Автор неизвестен

Камень шлифуешь — он будто смарагд, Отполируешь — словно опал, Увидишь такую — и страстью объят, Обнимешь — и голову потерял».

Спросил фонарь: «О том ли сей пантун?» Павлин же встрепенулся, поднял голову, словно человек, вздрогнувший от страха, и ответствовал: «Увы, запамятовал я подобающий случаю пантун, ибо все думал о твоих

словах». Сказали подсвечник, лампа, светильник и занавес: «Справедливы твои речи, о фонарь, продолжи их, дабы мы могли послушать».

Молвил фонарь: «Второе из чувств — слух, а посему надлежит женщине внимать словам учености и мудрости, кои наделяют ее вежеством, слушать наставления в собрании сведущих и постигать многоразличные деяния людей. От того станет ее слух совершенным. И во всем она должна следовать повестям и сказаниям, которые услышала, и изучать всевозможные женские искусства. Таковы жены, любезные мужьям». Молвил павлин: «Воистину справедливы твои слова, что напомнили мне такое речение мудрецов: «Всего более глаз утешает и блеск его умножает лицезрение тех, чьи дела добры; всего более уху угождает и слух услаждает речь тех, чьи слова ясны, плавностью прекрасны, а притчи мудры. Такая речь сладостней молока и сахара». Сказали светильник, подсвечник, лампа и парчовый занавес: «Справедливы твои слова и во всем сходятся с речением мудрецов». Попросил павлин: «О фонарь, продолжай, мы хотим слушать».

Молвил тогда фонарь: «Третье из чувств — обоняние, а посему надлежит женщине блюсти свое тело в чистоте и, что ни день, умащаться благовониями, дабы, когда муж приблизится к ней, его душа, напоенная дивным ароматом, преисполнялась искренней и нежной страсти. Итак, пусть умащение войдет у нее в привычку». Сказал павлин: «Воистину справедливы твои слова. Балия Дари еще до замужества неустанно умащалась, и женщины, с которыми она делила в ту пору опочивальню, не уставали восхищаться ею, тем более супруг, когда она разделила с ним ложе. Оттого-то он и любил ее без памяти». Сказали светильник, лампа и парчовый занавес: «Воистину справедливы твои слова, продолжай — мы хотим послушать еще».

Молвил фонарь: «Четвертое из чувств — вкус, пребывает во рту, а посему надлежит женщине, вставши после ночи, воспользоваться зубочисткой и полосканием, дабы, когда станет говорить с мужем, ее дыхание не было зловонным. Беседуя же с ним, пусть не забывает о неясных словах, радующих душу супруга, и будет сладкоречива, ибо такие жены любезны мужьям. Когда муж слышит голос жены, его влечение к ней преумножается». Сказал фонарь: «Воистину справедливы твои слова». Молвила лампа: «Как-то, когда я была еще в Багдаде, государь разгневался на одну из служанок. Видя это, его дочь спросила с улыбкой: «Чем рассердила она тебя, о государь?» И едва услышал он ее голос, тотчас утих его гнев».

Сказал подсвечник: «Таковы-то женщины, умеющие сказать мужчине ласковое слово, воистину они любезны мужьям».

И царевна Пуспа Ратна Кемала, внимавшая беседе, подумала: «Прав дядюшка главный везир, что до сроку не выдал меня замуж, ведь не знала я, как пробудить любовь в душе мужчины».

Тогда молвил павлин: «Воистину твои слова во всем сходятся с таким пантуном:

Речи приятней сластей подчас, Если искусней их не найти; Жены всего приятней для глаз, Когда умеют себя вести».

Сказал подсвечник: «О фонарь, продолжай, ибо мы хотим слушать».

Молвил фонарь: «Пятое из чувств — осязание, а посему должна женщина, когда тешится с мужем, не причинять ему боль, а стараться, чтобы каждая ласка лишь преумножала его страсть. Вот что надлежит знать женщине о пяти внешних чувствах, дабы быть любезной мужу». Сказал павлин: «Воистину справедливы твои слова». Спросила лампа: «О фонарь, а что надлежит женщине знать о пяти внутренних чувствах, дабы быть любезной мужу?» Молвил фонарь: «О лампа, расскажи сама о пяти внутренних чувствах. Я же не желаю говорить о них, ибо знание сие сокровенно». Спросил павлин: «А что такое сокровенный?» Ответствовала лампа: «Слово сие означает нечто скрытое либо потаенное, а в наших речах — тайну, постичь которую весьма полезно для женщины. Ежели бы я открыла ее, наставники, обучающие сокровенному знанию, лишились бы уважения, наград и милостей, и к ним более не обращались бы с почтительными словами, коими надлежит вопрошать о сей тайне, ибо выведать ее нелегко, особливо же не вознаградив учителя и не приложив труда. Ведь став известной всем, она лишилась бы силы и более не ценилась. Вот что могло бы случиться, открой я вам сию тайну». И Деви Рум Дираджа записала на серьге все, что рассказал фонарь. Царевна же опечалилась и так подумала про себя: «Что это за тайна пяти внутренних чувств и кто из вежественных наделен ее знанием, дабы я могла от него научиться?»

Меж тем павлин молвил: «О фонарь, кому еще ведома сия тайна?» Ответствовал фонарь: «О павлин, верно, Исма Мантри знает ее, ибо он сведущ в делах мужчин и женщин, сочинил множество повестей и преподнес их государю. И помнится мне, что в одну из ночей его величество расспрашивал Исму Мантри о сих повестях, излагающих речи мудрых». Сказал павлин: «Справедливы твои слова, в ту ночь он поведал государю сию тайну». Услышав ответ фонаря, весьма обрадовалась царевна и так помыслила в сердце своем: «Прикажу-ка я Деви Рум Дирадже спросить у отца о пяти внутренних чувствах».