Сад принцессы Сульдрун
Шрифт:
Из-за зеркала послышался голос — и Сульдрун заметила, что нижняя часть рамы зеркала была вырезана в виде широкого рта с уголками, загнутыми вверх: «Письмена предупреждают: „Сульдрун, милая Сульдрун! Уходи отсюда, пока тебя не постигла беда!“»
Сульдрун оглянулась по сторонам: «Какая беда мне грозит?»
«Как только бесенята в бутыли ущипнут тебя за палец или за волосы, ты узнаешь, какая».
Обе головы тут же отозвались, перебивая одна другую: «Какое оскорбительное замечание! Мы безвредны, как голуби мира! — О, как горько подвергаться злопыхательствам и клевете, когда мы не можем даже надеяться на торжество
Сульдрун попятилась подальше от гомункула и обратилась к зеркалу: «А кто со мной говорит?»
«Персиллиан».
«С вашей стороны очень любезно, что вы меня предупредили».
«Возможно. Время от времени я руководствуюсь извращенными побуждениями».
Сульдрун осторожно подошла ближе к зеркалу: «Можно посмотреть?»
«Да, но учти, что тебе может не понравиться то, что ты увидишь».
Сульдрун задумалась. Что может ей не понравиться? В любом случае, предостережение даже разожгло ее любопытство. Она пододвинула к зеркалу трехногий табурет, стоявший в стороне, и влезла на него, чтобы смотреть прямо в стекло: «Персиллиан! Я ничего не вижу — то есть, как будто смотрю в небо».
Поверхность зеркала подернулась дрожью; на мгновение ей в лицо взглянуло другое, мужское лицо, безупречно красивое — темные вьющиеся волосы, тонкие брови над блестящими темными глазами, прямой нос, достаточно большой, но не слишком большой рот… Волшебство иссякло. Сульдрун снова смотрела в пустое пространство. Она задумчиво спросила: «Кто это был?»
«Если ты его когда-нибудь встретишь, он сам тебе скажет, кто он такой. А если ты его больше никогда не увидишь, то тебе и не нужно знать, как его зовут».
«Персиллиан, вы надо мной смеетесь».
«Возможно. Время от времени я показываю вещи, недоступные воображению, издеваюсь над невинностью, предлагаю нелицеприятную правду лжецам или не оставляю камня на камне от притворной добродетели — в зависимости от того, к чему меня склоняет извращенность. А теперь я замолчу, потому что мне так приспичило».
Сульдрун слезла с табурета, часто моргая — слезы наворачивались ей на глаза. Она растерялась от замешательства и подавленности… Двуглавый гоблин внезапно изловчился, выгнув одну из шей, и цапнул клювом волосы Сульдрун. Он едва дотянулся — ему удалось схватить только тонкую прядь, которую он вырвал с корнем. Спотыкаясь, Сульдрун выбежала из алькова. Она уже закрывала потайную дверь, когда вспомнила о свече. Снова забежав внутрь, она схватила ночной фонарь и скрылась. Дверь захлопнулась, приглушив глумливые возгласы развеселившегося гомункула.
Глава 5
В весенний день Бельтана, когда Сульдрун уже исполнилось одиннадцать лет, справляли древний обряд Блодфада, праздника поры цветения. Вместе с двадцатью тремя другими девочками благородного происхождения Сульдрун вступила в круг, обрамленный белыми розами, и возглавила павану — в качестве партнера ей назначили Беллата, принца Кадузского. Шестнадцатилетний Беллат, худощавый и подтянутый, отличался правильными, хотя и резковатыми, даже суровыми чертами лица и точно соответствовавшими этикету приятноскромными манерами. Некоторыми качествами он напоминал кого-то еще — человека, которого Сульдрун где-то видела. Кто это мог быть? Она никак не могла вспомнить. Пока они тщательно вышагивали павану, она изучала лицо партнера — и поняла, что тот изучает ее с не меньшим вниманием.
Сульдрун
«Сказать вам правду?» — полуизвиняющимся тоном спросил Беллат.
«Конечно».
«Хорошо, но тогда вы должны воздержаться от скорбных восклицаний. Мне сообщили, что рано или поздно нас с вами собираются поженить».
Сульдрун не находила слов. В молчании они продолжали исполнять торжественные па медленного танца.
Наконец Беллат тревожно произнес: «Надеюсь, вас не слишком огорчили мои слова?»
«Нет… Полагаю, рано или поздно мне придется выйти замуж. Но я еще не готова об этом думать».
Вечером того же дня, лежа в постели и перебирая в уме последние события, Сульдрун вспомнила, кого ей напомнил Беллат, принц Кадузский — покойного маэстро Хаймеса.
С праздником Блодфада жизнь принцессы Сульдрун существенно изменилась. Вопреки ее предпочтениям, ее переселили из дорогих сердцу, знакомых комнат Восточной башни в более просторные помещения этажом ниже, а в бывшие комнаты Сульдрун вселился принц Кассандр.
За два месяца до этих событий леди Могелина умерла от водянки. Ее место заняли швея и пара горничных.
Леди Будетте поручили заботиться о принце Кассандре. Новый архивариус, сморщенный коротышка-педант по имени Джулиас Сага-мундус, давал Сульдрун уроки правописания, истории и арифметики. Усовершенствование изящных девических манер принцессы поручили Дездее, вдове брата королевы Соллас, выполнявшей редкие светские поручения апатичной королевы. Сорокалетняя неимущая особа, ширококостная и высокая, с чрезмерно крупными чертами лица и зловонным дыханием, леди Дездея не могла надеяться на улучшение своего положения; тем не менее, утешаясь несбыточными мечтами, она прихорашивалась, пудрилась и опрыскивалась духами. Ее каштановые волосы были причесаны по последней моде, с хитроумным узлом сзади и стянутыми сеткой симметричными валиками жестко завитых кудрей над ушами.
Свежесть молодости и красота Сульдрун, а также рассеянные привычки принцессы, наступали на самые чувствительные мозоли в душе леди Дездеи. Частые посещения принцессой старого сада теперь уже были общеизвестны. Разумеется, Дездея их не одобряла. Для высокородной девицы — как и для любой другой девицы — стремление к уединению следовало считать не только чудачеством, но и в высшей степени подозрительным обстоятельством. Сульдрун была, пожалуй, слишком молода для того, чтобы завести тайного любовника. И все же… Нет, абсурдная идея! Ее груди еще выглядели так, как если бы под платье засунули два маленьких яблока. Тем не менее, разве принцессу не мог соблазнить какой-нибудь сатир, известный особой склонностью к неотразимо сладостным чарам невинности?
Таков был ход мыслей леди Дездеи. Однажды она притворноласковым тоном попросила принцессу показать ей старый сад. Сульдрун пыталась уклониться от этого предложения: «Вам он не понравится. Тропа спускается по камням, и ничего особенного там нет».
«И все-таки я хотела бы там побывать».
Сульдрун демонстративно промолчала, но Дездея настаивала: «Сегодня хорошая погода. Почему бы нам не прогуляться?»
«Прошу прощения, леди Дездея, — вежливо сказала Сульдрун, — но я туда хожу только тогда, когда хочу быть одна».