Сад Учителя
Шрифт:
Это Вам. Мой второй дар. Это сегодня вечером я написала, сидя у моря и думая о нас с Вами. ‹…›
Ваша Л.
22.10.36
‹…› У меня в сердце сейчас тихо и светло. Ну что мне сказать? Прекрасное стихотворение Тагора сказало всё. Я тоже люблю эту вещь — она полна прелести. Мне хочется приплыть к берегу… «Синяя птица» хочет лететь в свой дом. Я не боюсь ничего. Я верю Вам и знаю, что будет всё как надо. Получив Ваше письмо и Г., я помчалась к морю, конечно. А тут к вечеру вдруг тучи раздёрнулись, и закат во всей потрясающей красоте предстал передо мной. Я ходила по мокрому берегу, волнение захлёстывало меня, всё было слишком хорошо в то мгновение. И вот
Это Вам. Мой дар. Третий. Ну, не странно ли всё это? А я вижу, как горит и сверкает огненный цветок в какой-то прозрачной и глубокой синеве… И он ещё не распустился. И это — наша любовь! И я смотрю на него зачарованным взглядом, чуть дыша, и уже тут нет слов… Пусть всё будет так, как Вы хотите, а я пойду туда, куда поведёт Ваша рука. А я Ваша. Карточку Вашу жду.
25.10.36
У. говорил мне о значении моей любви и о том, как я должна уметь её держать чистой и светлой и не давать проникнуть в неё тёмным вибрациям. «Отношения глубокой чистоты сердца и прозрачности чувств — вот основная мелодия вашей любви друг к другу», — говорил он. Я это не записала, а сохранила в сердце и канву этого разговора посылаю Вам. ‹…›
Ваша Л.
26.10.36
Я третий день сижу у моря. Ухожу далеко к Солоникам, ложусь на песок и целый день пишу, читаю и размышляю. Надо мной высятся сосны, высоко на обрыве, а передо мной море… К вечеру я тихо возвращаюсь домой, вся словно омытая и внутри, и снаружи светом, морем и воздухом… Мой дорогой, вот какие мысли сегодня прошли через моё сердце о творчестве:
Есть истинное творчество, то, которое даёт ценность и присутствует в Жизни, это творчество сердца, когда оно, вдохновенно и взволнованно ликуя, ткёт пряжу своего бытия. В этом смысл творчества, а не в том преходящем и мимолётном, что запечатлевает ваше творчество на временном и преходящем, пусть это будут гениальные произведения великих мастеров и прославленного гения. Не этим ценен он для нас, а той великой, внутренней напряжённостью, которая, рождаясь в сердце, вознесла его над всем тусклым и повседневным. И ещё о творчестве.
Творчество не даётся в удел гению, оно даётся каждому сердцу. И в те минуты, когда оно творит в вечном, — оно гениально. Пусть он не будет прославленным поэтом, художником, мастером слова или жеста — он будет гениален, ибо его творчество в глубине сердца и есть истинное творчество. Не губите себя схоластикой, суетными размышлениями, но всегда горячо стремитесь держаться на приподнятой высокой точке вашего сознания, глядя с которой на всё преходящее, вы оцениваете правильно все события, не умаляя их, но ставя на должное место и не приписывая им той силы, которой они не имеют. Всё есть творчество, что является плодом внутреннего, глубокого и чистого сосредоточения. Но я говорю только о творчестве духа, о творчестве сердца, которые не очерчены никакими гранями, никакими рамками. Это творчество граничит с восторгом экстаза, и оно родит гения, имя которому: человек. Это не гений одной узкой области, какого-либо искусства
Кр.
Право, стоит просидеть у моря с утра до вечера, чтобы родить в себе такие прозрачные и глубокие мысли! ‹…›
Ваша Л.
28.10.36
Ночью опять были передачи… А утром я проснулась с мыслями о Вас и подумала… Ну что же, любимый, будьте готовы принять бурю в своё сердце… Если Вы полагаете, что любовь это нечто очень покойное и окрашивающее всё розовым цветом, то Вы ошибаетесь, она имеет все цвета и оттенки. И если Вы думаете, что примете в своё сердце тишину, то Вы примете в своё сердце бурю. Это пугает Вас? Может быть, Вам станет жаль расстаться со своим покоем, когда Вы охранялись от всех вибраций? Я не думаю, чтобы я была способна Вас охранить от них, я думаю наоборот… Подумайте, пока не поздно! Потому что я несу в своём сердце пламя, оно обжигает, и в нём сгорят многие Ваши «принципы» и многие Ваши понятия. Я не продолжаю… Но пока ещё не поздно, подумайте. Любовь сделает из Вас безумца и сумасброда, ребёнка и мудреца, она поведёт Вас за собой, и Вы должны довериться ей и не оглядываться назад. Готовы ли Вы следовать за ней? Она требовательна и покорна. Она властна и совсем кроткая. И она требует себе всех привилегий, чтобы тут же склониться ниц и вручить их любимому. И, отдавая, она берёт, и она не считает, не меряет, и она же возносит выше звёзд, и в тёмных омутах её глаз исчезает весь мир. Готовы ли Вы, любимый, встретить её — меня? А сейчас я хочу закончить письмо, рассказав Вам о вчерашней моей встречи с У.:
«5 часов 27-го. Я взошла на терраску к У. Я опустилась на колени около его ног и сказала сквозь слёзы…
— У., прости мне мою слабость! Вы дали мне дивную розу, а она вонзилась в моё сердце шипами, и я не умею оценить её нежности и благородства.
У. улыбнулся и сказал:
— О, дитя, неразумное дитя! Это так несерьёзно, это всё пройдёт как лёгкий туман утра. Мы дали тебе цветок не для того, чтобы ты кололась о его шипы, но чтобы ты оценила его благоухание и чтобы он дал особый аромат счастья дням твоим. Сядь, дитя. Я расскажу тебе сказочку.
Я села на скамеечку у его ног, и У., положив свою нежную руку мне на плечо, начал говорить:
— Жила в лесу белочка. У неё в дупле дерева родились три детёныша. Она была счастлива, но сова утащила одного новорождённого крошку. Белочка погоревала, но у неё осталось ещё два детёныша в утешение. Прошло некоторое время, и дикая кошка утащила второго, уже более взрослого. Белочка горевала, но у неё остался ещё один детёныш. И этот, подрастая, стал прелестен, но и его подхватила однажды сова. И белочка стала одинокой. Как ты думаешь, о ком из них она скорбела более всего?
— Я думаю, У., что в равной мере ей были дороги все три.
— Да, ты права; я думаю, что для истинной Любви (а мы предположили на мгновение, что белочка обладает истинной Любовью) нет различий… Но вот пришла новая весна, и у белочки родились новые детёныши. И на этот раз все они остались живы, и она была вполне счастлива и забыла о прошлогодних скорбях… Ах, как часто человеческие скорби проходят так же бесследно, как скорби этой белочки. Дитя, запомни: всё, что на поверхности дел твоих, всё это несерьёзно. Серьёзна лишь бездонная глубина сердца. И чувства, которые возникли по поводу временных слёз или улыбок, истаяв, исчезнут.
У. замолчал. Его рука всё ещё лежала на моём плече. Сгущались сумерки. В сердце вступила тишина и покой уверенности. Рука У. была на моём плече и Его Любовь была в моём сердце».
И ещё я Вам хочу сказать, что сегодня я родилась! И это для Вас я теперь родилась. И я иду, иду к Вам по тоненькой, тоненькой нити, которая протянулась от моего сердца к Вашему. И я иду не оглядываясь, я иду потому, что Любовь ведёт меня. И руки мои протянулись навстречу — ищут Вас!
Л.