Сад ядовитых цветов. Отравленная роза
Шрифт:
— Эванеско. — скомандовал голос, вернувшийся в привычное русло монохрома.
Он очищал мою одежду от гноя и крови, затем проделал тоже самое со своей.
— Мисс Кэрроу, почему вы не сказали, что у вас сильнейшая аллергия на сок бубонтюбера?
Если бы я могла видеть, то непременно состроила непонимающий взгляд.
— Я не знала, профессор… — честно ответила я.
— Но вам же было невыносимо больно. — все же его голос дрогнул на этой фразе.
— Я думала так и надо… — прошелестел едва различимый шепот.
— Мерлин,
Сидя на полу перед коричневой софой, которой он практически никогда не пользовался, Северус неожиданно схватился за голову, утонув в мрачных мыслях. Он же не инквизитор! Как она могла думать о подобном? Девушка не ответила, её воспаленные глаза были закрыты. Она казалась такой беззащитной, а все потому, что он, идиот придумал её это архисуровое наказание. Синеватые, желтоватые и красные подтеки разноцветных зелий, густо нанесенных на кожу, даровали Аллегре вид нарисованной маслом картины, художником которой был Северус.
— Я бы никогда не сделал ничего подобного ученику, простите меня. — зачем-то оправдывался он. — Еще я никогда не видел такой реакции на это растение…
Мужчина находился в неподдельном шоке, нахлынувшем параллельно зарождающейся в хрупком теле на диване истерике. Только сейчас, перенеся ни с чем не сравнимую боль, она позволила своему телу содрогаться.
— Аллегра, вам нельзя плакать. — обеспокоенно произнес Снейп.
Девушка закусила незажившую губу, и сразу отпустила, почувствовав укол неприятных ощущений.
— Я буду видеть? — сдавленно произнесла она.
Её голова, с мольбой обратилась к нему и глаза распахнулись.
— Люмос максима.
Он направил яркий свет прямо на нее и стал осторожно всматриваться в хрусталики, с которых сползала кровяная завеса, однако краснота белков заставила его поежиться и вспомнить о неприятном. Именно в этот момент в голове предстал Волан-де-морт со своими змеиными глазами, наполненными пустой ненавистью и яростью, ждущий Аллегру в своих рядах.
Один глаз был белее, а вот второй выглядел заметно хуже, однако ясно серая радужка была не повреждена, оболочку восстановят зелья, а кожа пройдет дня за два. Признаться, он не ожидал столь быстрого эффекта от лекарств, кровавые бугорки на руках, шее и лице заметно уменьшились. Слишком быстро, как-то неправдоподобно.
— Вы различаете свет? — Спросил он.
— Сейчас начинаю понемногу, до этого не могла.
— Значит не все так страшно, думаю быстро восстановитесь. Нокс. — сказал он, гася палочку, отчего-то не веря своим словам.
— Спасибо, что спасли мои глаза. — совсем тихо проговорила она.
Мужчина не знал, что на это ответить, просто не заслуживал этих слов, пропитанных искренностью и благодарностью.
— Вам нужно в больничное крыло…
— Нет, профессор. — повышая голос, перебила она.
Северус смотрел в невидящие глаза, но различал в них беспокойство, неуловимые эмоции.
— Я не хочу, чтобы вся школа узнала об этом инциденте.
Она беспокоится за него? Или из-за себя…
— Но не обязательно рассказывать…
Северус запнулся, это выглядело
— Если это можно будет скрыть от школы, то от профессора Дамблдора вряд ли.
Мужчина сильнее вгляделся в девушку, пытающуюся принять сидячее положение. Он помог ей сесть. Не веря в то, что услышал… Что нашло на нее? Вчера готова была проклясть, а сегодня защищает, выгораживает от ненужных разговоров с Альбусом, который не будет ругаться, однако его планы встают под угрозу, и Хогвартс будет в неведении… Он удивлялся все больше и больше, её реакция так непредсказуема, он снова увидел в ней тихоню, скромную девочку, не способную причинить кому-либо проблемы. Нет, сегодняшняя оплошность едва не лишила ее зрения, отчего Аллегра так добра с ним? Невозможно поверить…
— Просто помогите мне добраться до комнаты, если меня еще не выселили. — с улыбкой, от которой захотелось выть, проговорила она.
— Аллегра…
— Я думаю, через камин будет удобнее всего, только определите мне эльфа, а то я сама не справлюсь с пижамой.
Еще одна неподходящая к месту улыбка слетела с её губ… Северус вглядывался в черты её лица не наполненные враждебностью, открывали старый забытый мир светлого ребенка, не способного причинять боль. Беллатрисса больше не могла с ней сравниваться, она сразу же отпала. Она сделала попытку встать, но с потерей зрения терялось и ощущение баланса, он снова подхватил её под локоть. Невидящий взгляд обратился прямо к нему, девушка старалась разглядеть. Странное ощущение настигло его нутро, будто его скомкали и кинули на пол, как ненужный черновик. Почему она так смотрит? Пускай не различает, но смотрит. Глаза практически избавились от крови, однако были все еще красны.
— Закройте глаза, не раздражайте слизистую. — прозвучал его уверенный голос.
Я видела его темные очертания, в ореоле каминного света, слабое ощущение блаженства освобождало от ненависти, он спас мои глаза, которые были мне нужны, как спас жизнь, тогда на астрономической башне. Неправильные чувства: хотелось прижаться, обнять, снова почувствовать его прохладные руки на своей коже, но момент осуществления мечты прошел. Северус подвел меня к камину, и я ощутила, как языки пламени поглотили меня. Моя комната, я даже не знаю в каком она была состоянии, чтобы предстать перед профессорским взором. Он усадил меня на кровать.
— Завтра на занятия не выходите, я скажу, что вы приболели.
— Но зрение ведь должно будет вернуться? — с закрытыми веками, произнесла я.
— Не до конца, потребуется больше времени, чем одни сутки, это сложный процесс. Завтра в обед приходите ко мне, я сделаю осмотр, а до тех пор за вами будет присматривать домовик. Добби! — скомандовал привычный резкий голос.
С хлопком маленькое существо появилось в комнате, я не могла различить его, однако слышала писклявый поддакивающий голосок, когда Северус давал инструкции.