САДОК ДЛЯ РЕПТИЛИЙ Часть II (Двухтомник англо-американской фантастики)
Шрифт:
— Как же это случилось?
Денисон потер лоб и вздохнул.
— Меня затянуло в машину здешней государственной политики. Знаешь, иногда все прошлое кажется мне странным сном. Существовало ли когда-нибудь христианство? Хартия вольностей? Контрапунктическая музыка? Не говоря уже о тех людях, которых я знал. Все еще никак не верится, что ты здесь, Мэнс. Наверное, я сейчас проснусь. Ладно, дай вспомнить. Знаешь, как все произошло? Мидяне и персы в расовом и культурном отношении находятся в близком родстве, но мидяне в те времена держали власть в своих руках; они многое переняли от ассирийцев, о которых персы не столь хорошего мнения. Мы в основном свободные земледельцы и скотоводы, и, конечно, несправедливо, что мы оставались
Денисон поперхнулся.
— Черт! Ну вот видишь, опять. Почему я говорю «мы»? Ну, в общем, в Персии было неспокойно. За двадцать лет до того мидийский царь Астиаг приказал убить Кира, но теперь он пожалел об этом, так как отец Кира умирал, и отсутствие законного наследника могло вызвать гражданскую войну. Я высадился в горах. Для того чтобы спрятать скуттер, мне пришлось поискать место и во времени, и в пространстве: день туда, несколько миль сюда… Потому-то Патруль и не смог потом засечь его своими детекторами… Это одна из причин. В конце концов, я оставил его в пещере и отправился дальше пешком, но почти сразу же попал в беду. Через этот район на усмирение персов, среди которых начались волнения, как раз проходила мидийская армия. Один из воинов заметил, как я выходил из пещеры, вернулся, и не успел я оглянуться, как меня схватили и стали допрашивать, выпытывать, что это я прячу. Они приняли меня за волшебника и сильно испугались, но еще больше они боялись показать себя трусами.
Со скоростью лесного пожара весть обо мне разнеслась по армии и по все стране. Все знали, что я появился при удивительных обстоятельствах.
Их начальником был сам Гарпаг, злой и умный, как черт. Он решил, что меня можно использовать. Он приказал мне привести в движение мою бронзовую лошадь, но не разрешил сесть на нее. Мне все же удалось настроить программатор скуттера и отправить его путешествовать во времени. Это вторая причина, по которой Патруль не нашел его. Машина находилась в этом веке всего несколько часов, а потом, вероятно, отправилась к началу начал.
— Здорово! — одобрительно сказал Эверард.
— Я ведь знал приказ, запрещающий такую степень анахронизма.
Денисон скривил рот.
— Но я все же ожидал, что Патруль меня выручит. Знай я, как все получится, я совсем не уверен, что повел бы себя столь законопослушно. Я мог бы взять скуттер с собой, сделать вид, что подчиняюсь во всем Гарпагу, и удрать, как только представится такая возможность.
Эверард целую минуту мрачно смотрел на него.
«Кейт изменился, — подумал он, — не просто постарел; годы, проведенные среди чужестранцев, изменили его так, что он сам не замечает в себе этих перемен».
— Если бы ты рискнул изменить будущее, — сказал он, — ты поставил бы под угрозу и существование Цинтии.
— Да, да, правда. Я помню, что подумал об этом… тогда… Как давно все это было!
Денисон наклонился вперед, положив руки на колени и глядя сквозь переплет беседки. Он продолжал говорить ровным, безжизненным голосом.
— Гарпаг, конечно, рвал и метал. Я думал, он собирается убить меня. Меня все время держали связанным, как скотину, которую ведут на убой. Но, как я уже говорил, слухи обо мне разнеслись по всей стране, и чем дальше, тем больше, и у Гарпага возник план. Он представил мне выбор: повиноваться ему или умереть. Что я мог поделать? И к тому же здесь речь шла не об изменении прошлого; я скоро понял, что играю роль, уже записанную в истории. Гарпаг подкупил пастуха, чтобы тот подтвердил его версию и представил меня как Кира, сына Камбиса.
Эверард, ничуть не удивленный, кивнул.
— Зачем ему это было надо? — спросил он.
— В то время он еще просто хотел поддержать мидийского царя. Царь Аншана, всецело от него зависящий, будет теперь предан Астиагу и станет держать персов в узде. Я был так ошеломлен, что ничего не мог поделать и подчинился ему во всем, с минуты на
На протяжении первых пяти лет Астиаг вызывал все большую ненависть у меня лично. Сейчас, глядя в прошлое, я вижу, что он был не таким уж исчадием ада, просто типичный восточный монарх древнего мира, — но тогда, глядя каждый день на пытки и мучения людей, мне трудно было мыслить столь рационально. Гарпаг, мечтавший отомстить за несправедливость и обиду, подготовил восстание и предложил мне встать во главе его.
Денисон усмехнулся.
— В конце концов, я был Киром Великим, который должен был выполнить свое предназначение. Сначала нам пришлось тяжело — мидяне били нас вновь и вновь, но знаешь, Мэнс, я чувствовал, что все это начинает мне нравиться. Это тебе не сидеть в окопе двадцатого века и гадать, скоро ли прекратится вражеский обстрел. О, война и здесь достаточно ужасна, в особенности когда ты рядовой и когда начинаются болезни, а они всегда начинаются. Но если ты сражаешься, боже правый, ты сражаешься собственными руками! И я даже обнаружил в себе талант: оказывается, я умею драться! А какие замечательные сражения у нас были!
Эверард видел, как светлеет лицо Кейта: царь Кир выпрямился и сказал со смехом:
— Вот, например, лидийская конница многим числом превосходила нас. Обозных верблюдов мы поставили в авангард, пехоту позади них, а в самом конце — кавалерию. Лошади Креза почуяли запах верблюдов и обратились в бегство. По-моему, они бегут до сих пор. Мы стерли кавалерию Креза с лица земли!
Он внезапно замолчал, прикусил губу и посмотрел на Эверарда.
— Прости, я все время забываю. Иногда после боя, глядя на убитых и особенно на раненых, я вспоминаю, что там, дома, я не был убийцей. Но я ничего не мог поделать, Мэнс! Я должен был воевать! Сначала было восстание. Если бы я не подчинился Гарпагу, как ты думаешь, остался бы я в живых? А затем речь пошла о судьбе государства. Я не просил ни лидийцев, ни варваров нападать на нас. Ты когда-нибудь видел город, захваченный варварами? Вопрос стоит так: или мы, или они, и когда побеждаем мы, то, по крайней мере, не превращаем побежденных в рабов: у них остаются их земли, и обычаи, и… Во имя Митры, Мэнс, мог ли я поступить иначе?
Эверард сидел, вслушиваясь в шуршание листьев под легким ветерком. Наконец он сказал:
— Нет. Я понимаю. Надеюсь, тебе было не слишком одиноко.
— Я привык, — осторожно сказал Денисон. — Гарпаг — выходец из низов, но он интересен. Крез оказался очень порядочным человеком, у волшебника Кобада оригинальный ум, и он единственный осмеливается обыгрывать меня в шахматы. Здесь есть праздники, охота, женщины…
Он с вызовом посмотрел на Эверарда.
— Да. Ты ожидал от меня другого?
— Нет, — сказал Эверард. — Шестнадцать лет — долгий срок.
— Кассандана — моя старшая жена — стоит всего того, что я выстрадал за эти годы. Хотя Цинтия… Боже мой, Мэнс!
Денисон встал и положил руки на плечи Эверарда, сжав их до боли сильными пальцами, которые за шестнадцать лет привыкли держать топор, лук и уздечку. Царь Персии громко спросил:
— Как ты собираешься вытащить меня отсюда?
Эверард тоже поднялся, подошел к краю беседки и стал смотреть сквозь плетение каменных кружев, опустив голову и засунув руки за пояс.