Садовник (история одного маньяка)
Шрифт:
Он шел так медленно, как только мог.
День вальяжно перевалил за половину, и улицы заполнились визгливыми школьниками, студентами и бомжами, греющимися впрок под последними по-настоящему теплыми лучами. Стайки детей и собак окружали его, пересмеиваясь и перерыкиваясь.
А Эд еле тащил ноги и злился все больше - ему казалось, что каждый облезлый пес в городе знает о его мерзкой тайне. Что веселые юнцы потешаются именно над ним и его бегством. Что сам ехидный глаз солнца сегодня направлен только на него!… Щерящие зубы билборды с двусмысленными слоганами и даже форма
На перекрестке пришлось долго ждать, пока светофор прекратит издевательски подмигивать красным (намекает, сволочь?). И вдруг рядом звонкий голос заявил:
– Тут он ее как трахнет по голове, а она бац - и все!
– трое малышей младшего школьного возраста залились радостным смехом.
У Эда потемнело в глазах. Он сделал над собой усилие, пытаясь удержать взгляд на светофоре, а один из компании сейчас же надул огромный розовый пузырь и смачно им лопнул. Эду показалось, это лопнуло что-то в его голове. Мальчишки снова заржали, и рассказчик с насмешкой заключил
– А он и не понял, представляешь?
На мгновение (всего на одно мгновение!) Эд утратил ориентацию в пространстве. Мостовая качнулась где-то опасно близко…
– Дяденька, дяденька, отпустите меня!
– малолетний любитель ужастиков болтал ногами в воздухе с выпученными глазами, изо всех своих небольших силенок вцепившись в руки, держащие его за воротник.
Эду потребовалось время, чтобы осознать, чьируки держат малыша. Его товарищи кричали, а взрослые вокруг замедляли шаг. Кто-то уже показывал пальцем в его сторону… Эд оказался на волоске от крайне неприятной и небезопасной истории (ему что, и без того их недостает?!)…
Он поспешно отпустил мальчишку, пригладил вздыбленную курточку жалкими движениями застигнутого педофила, невнятно извинился и рванул через дорогу, едва не попав под колеса.
Однако у спасения от суда Линча была и другая сторона - этот последний истеричный рывок приблизил его вплотную к дому…
Руки тряслись, и от этого ключ все время соскальзывал мимо скважины. В поисках опоры Эд ухватился за ручку… и дверь отворилась.
Несколько страшных бесконечных секунд он смотрел на полосу света в своей прихожей, пока не понял, что утром просто забыл закрыть дверь. Ужаснувшись собственной безалаберности и тому, чтомогла обнаружить в квартире любопытная соседка (а возможно, обнаружила, и внутри его уже ждут), он сцепил зубы и заставил себя переступить порог.
Ненавистное солнце слепило, не позволяя увидеть ничего дальше прихожей. И еще почему-то было холодно и сильно накурено.
Осторожно, почти не дыша, Эд вошел в спальню.
Кровать напоминала разрушенное гнездо и на первый взгляд казалась пустой (а может, ему просто не хотелось видеть в ней хрупкое неподвижное тело?)
Но вот угол зрения сместился, и Эд понял, что не ошибся - труп исчез. Кто же мог?…
На его глаза легли холодные пальцы.
Сердце врезало по диафрагме и неподвижно
Пальцы вздрогнули и сильнее вжались в глазницы Эда.
Его пронзила невыносимая потребность закричать и сбросить этот жуткий груз! Но он не мог… не мог себя заставить коснуться ледяной кожи!
Вдруг пальцы чуть разошлись, открывая Эду отражение - он сам, его разоренная кровать, повторенная дважды в зеркале, и стоящая сзади, лучащаяся улыбкой, живая и… такая лишняя в его доме…
– Нат… - язык отказывался произнести ее имя.
– А-при-вет!
– девушка одним прыжком очутилась перед Эдом.
В безжалостно-ярком свете простые черты этого лица еще раз больно резанули глаз… Нет, как он только мог подумать?! Слепому же ясно!
А Натали тем временем легко и даже обыденно закинула ему руки на шею и начала целиться сложенными для поцелуя губами!
Эд содрогнулся и попытался уклониться, но неловко переступил и почти упал, споткнувшись о тот самый стул, который уронил утром.
– Ну ты и спишь, - вырвалось у него при виде деревянных ножек, обреченно глядящих в потолок.
– А ты меня будил, да? Я так и думала, что будил!
– она помогла ему подняться и снова попыталась облепить руками, но он мягко вывернулся, делая вид, что хочет перевернуть стул.
– Но я же сплю как убитая!
– Натали захихикала.
Эд поежился.
А она продолжала трещать:
– У тебя холодильник вообще пустой! Яйца да колбаса. И хлеб черствый. Сразу заметно, что в доме нет женской руки… - она затихла и со значением посмотрела на него.
Эд поспешно, чтобы не успеть разгадать это значение, начал оглядываться в поисках вещей, которые собирался взять с собой в поездку. И вдруг со всей отчетливостью понял: ему сейчас придется выпроваживать ее из квартиры.
Будто мало всего остального!
Он застыл в растерянности, а Натали уселась на кровать, закурила, не потрудившись даже открыть окно, и подчеркнуто серьезно спросила:
– Тебя кормить?
Эд поперхнулся.
А кошмар тем временем разрастался до невообразимых масштабов - на его глазах она надела его любимую рубашку (придется сжечь!).
– Нет, спасибо, - он все никак не мог выдавить из себя пожеланий всего наилучшего.
– Я… меня в командировку отправляют. Срочно. Еду прямо сейчас.
Говоря это, Эд смотрел в ее глаза как можно более прямо, надеясь, что если не слова, то хотя бы взгляд заставит ее, наконец, уйти.
Натали, однако, восприняла все иначе: грациозно поднявшись, прильнула и потерлась об него ясно различимыми сквозь тонкую ткань сосками, как ищущая ласки кошка.
– Ну… так, может… на дорожку?
– едва заметный до этого запах пота стал отталкивающе-выразительным. Эд невольно поморщился. Ее свободная от сигареты рука медленно вела острыми коготками по его спине вверх, до линии волос, а потом вцепилась в них и эротично (по мнению Натали) сжала. Несколько волосков натянулись до боли и стали вырываться - один за другим.