Садовник

Бодин Стефани

— Как ни грустно, это уже случалось, причем не так давно. В течение десятилетий большую часть продовольствия на Кубу завозили из Восточной Европы или обеспечивали государственные фермы, оборудование на которые поставлялось из стран социалистического лагеря. В тысяча девятьсот восемьдесят девятом году средний кубинец в день потреблял три тысячи калорий. — На экране возникла Берлинская стена. — Когда соцлагерь рухнул, поставки продовольствия на Кубу прекратились, а работа больших сельхозпредприятий зависела от удобрений и топлива для машин, которые

больше неоткуда было взять. Через четыре года среднестатистический кубинец получал лишь тысячу девятьсот калорий в сутки — грубо говоря, он пропускал один прием пищи — и потерял в весе от двадцати до тридцати фунтов.

— И что же они сделали? — выкрикнула с места какая-то женщина.

— А что они могли сделать? Стали вновь учиться возделывать землю старым дедовским способом. И опять вернулись к тем самым трем тысячам калорий в сутки. Теперь Куба — страна с устойчиво развивающимся сельским хозяйством. Больше они не надеются на технику, органическое топливо или удобрения.

Руку подняла другая женщина:

— Вы хотите сказать, нам всем нужно заниматься земледелием?

— Определенно. — Доктор Эмерсон улыбнулась и снова посерьезнела: — Дело вот в чем. Изменение климата, войны, зависимость от нефти — все это влияет на поставки продовольствия. Настанет день — Мальтус предсказал его приближение почти двести лет назад, — когда еды не будет хватать на всех, и те из нас, кто выращивает овощи в огородах, справятся с этой ситуацией гораздо лучше тех, кто ездит за продуктами в супермаркет. Потому что магазины тоже будут пусты.

Девчонка стала клевать носом, положив голову мне на плечо, и я услышал ее глубокое, мерное дыхание. Тем временем доктор Эмерсон закончила лекцию и предложила задавать вопросы.

Вопросы были довольно скучные и заумные, пока не поднял руку сидевший передо мной парень.

— Вы изучали проблему продовольственного кризиса, когда работали в «Тро-Дин»?

Именно это меня и интересовало!

Ни один мускул не дрогнул на лице доктора Эмерсон, когда она стала цитировать выученную назубок тираду:

— Хотя работа в «Тро-Дин» имела для моей карьеры большое значение…

Я выпрямил спину и нечаянно разбудил девчонку. Она испуганно подняла голову.

Доктор Эмерсон посмотрела в нашу сторону и запнулась. Смолкла и прижала ладонь ко рту.

Порой я забываю, как незнакомые люди реагируют на мой шрам. Хотя прервать лекцию я сподобился впервые.

И вдруг я понял, что смотрит она не на меня. Выражение лица доктора Эмерсон могло означать лишь одно: она встречалась с девчонкой раньше.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Наконец доктор Эмерсон пришла в себя, закончила фразу, повернулась к даме в голубом и что-то сказала. Та объявила:

— На этом наша программа окончена. Благодарю за внимание. Теперь автор подпишет вам книги.

Девчонка заерзала на стуле, я повернулся к ней:

— Видела, как она на тебя смотрела? Такое впечатление… — Потрясенный догадкой, я замолчал.

Неужели это возможно? Вполне. А что еще могло так ошеломить женщину? — Похоже, она тебя узнала.

Девчонка не ответила.

Она выглядела уставшей — сильнее, чем когда мы только пришли в «Пауэллс».

— Как ты?

Повернувшись боком, она положила локоть на спинку стула и уронила на него голову:

— Посижу немного?

— Конечно.

Слишком уж странным был взгляд доктора Эмерсон, чтобы просто повернуться и уйти.

— Побудем здесь. Вдруг удастся побеседовать с авторшей с глазу на глаз.

Очередь за автографами не убавлялась, и мы отошли к диванчику, где рассматривали альбом с бабочками.

Наконец, доктор Эмерсон подписала последнюю книгу, собрала вещи, встала и огляделась по сторонам.

«Нас ищет», — подумал я.

Женщина посмотрела на меня и перевела взгляд на девочку. Затем торопливо пожала руку даме в голубом и устремилась к лестнице за углом.

Я стоял в нерешительности. Надо бы побеседовать с доктором, расспросить ее про девчонку. Она, судя по всему, разговаривать не собиралась. И все-таки рискнуть стоило.

— Вперед! — Я схватил девочку за руку.

Мы побежали вниз по лестнице и успели заметить, как доктор Эмерсон повернула на второй этаж. И внезапно исчезла.

Вход в мужской туалет загораживал большой оранжевый знак «Идет уборка». Изнутри доносился стук швабры. В надежде, что, кроме доктора, в дамской комнате никого нет, я передвинул знак и втолкнул девчонку внутрь.

Писательница стояла у раковины и подкрашивала губы. Заметив нас в зеркале, она замерла, не сводя глаз с девчонки. Потом, обернувшись, закрыла помаду, положила ее в болтающуюся на руке сумку и шагнула в нашу сторону:

— Когда я увидела тебя в зале…

Не знаю почему, но я немного отступил.

Она протянула к девочке руки. Та испуганно отшатнулась и посмотрела на меня.

— Это ты… — Доктор Эмерсон дотронулась до ее лица.

Я схватил женщину за руку, но она вырвалась. Из зажмуренных глаз текли слезы.

— Не думала, что когда-нибудь увижу тебя.

Не обращая на меня внимания, она притянула девчонку к себе, крепко прижала к груди и произнесла:

— Лейла. Красавица Лейла.

Мне оставалось лишь наблюдать, как женщина обнимает девчонку, беспрестанно повторяя имя. Неужели уловка, хитрость?.. Однако хотелось верить, что теперь все тайны будут разгаданы.

Девочка внимательно посмотрела на нее:

— Вы знаете, кто я?

— Да. — Доктор Эмерсон обернулась ко мне: — Она хоть что-нибудь помнит?

Я покачал головой.

— Почему с ней ты? Как вообще она сюда попала?

К этому времени я уже слишком устал, во мне было слишком много кофеина, и ответ никак не шел в голову. Я тер глаза и раздумывал, что сказать.

Женщина вновь повернулась к нахмурившейся девчонке.

— Я даже имени ее не знаю, — произнес я.

— Ее зовут Лейла.