Садовники Солнца (сборник)

Панасенко Леонид Николаевич

В каюту теперь заглядывали новые созвездия. Среди них лимонно сияла загадочная псевдотуманность.

«ЛУНАТИКИ»

Он уже видел амеб.

Но одно дело смотреть голографическую запись и совсем другое, когда ты сидишь под прозрачным колпаком командной рубки, откуда просматривается все огромное тело Станции, и на тебя падают и падают со всех сторон стаи «черных смертей».

— Дорого же они вам обходятся, — тихо сказал Илья.

К нему обратились два взгляда: один Федора Крайнева, научного руководителя Станции, другой Юргена Шварца, ведущего космолога Обитаемых миров. Федор смотрел вопросительно,

и Илья отметил про себя, что с ним будет легко работать — твердый, ясный характер, а Юрген — виновато. «Наверное, успел связать мои слова с гибелью людей, — подумал Илья. — Напрасно, Юрген. Напрасно ты казнишься. Хотя задача выяснения устройства вселенной поистине грандиозна, но твои друзья погибли не ради нее. Это, может, высокопарно, но они погибли ради познания вообще… И как вы все не понимаете, что я не виновных прилетел искать, а упредить другие возможные трагедии».

— Я имею в виду энергию, — пояснил Илья, кивнув в сторону пульта управления. — Защита на максимуме — это же голодный паек для других систем.

— Экономим, — обрадованно улыбнулся Юрген. — С этими тварями приходится считаться…

Его круглое добродушное лицо стало чуть обиженным. По-видимому, ему, привыкшему разгребать и сгребать галактики, словно песок, реальная и злобная сила амеб, — этих таинственных созданий или образований Окна, — до сих пор казалась противоестественной, а значит, неприемлемой для всех его изящных теоретических построений, более того — опасной.

— Смотрите, еще одна стая, — сказал Крайнев, вглядываясь, как из желтого марева туманности падают и надают на защитное поле Станции черные листья амеб. Расплющившись о поле, они выбрасывали во все стороны бесформенные отростки псевдоподий, [7] шевелили ими, будто нащупывали в защите слабое место.

— Это вы их привели! — выкрикнул вдруг энергетик Станции Исаев. Его тонкий рот искривился в презрительной, гримасе. — Эти новые косяки пришли вслед за «Бруно»… Только подумать! Вместо помощи, вместо того, чтобы помочь милейшему Юдзо решить загадку волноводов хаотической информации, они прилетают… судить его… Какое кощунство — решать, имел или не имел Юдзо Сакаи право погибнуть во время эксперимента…

7

Временные цитоплазматичные выросты у одноклеточных организмов; служат для передвижения и захвата пищи или частичек.

Илья не перебивал энергетика. Он смотрел на него холодно, чуть брезгливо и изучающе.

— Иван! — в голосе Крайнева появился металл. — Ты устал, Иван. Тебе надо отдохнуть. Иди в каюту и прими два часа гипносна. Потом обо всем потолкуем.

Исаев, что-то пробормотав, пошел к выходу.

Илья заметил, что приказ как-то сразу расслабил этого худенького, по-мальчишески взъерошенного человека. «Не надо ему гипноза, — подумал он. — Уже спит, на ходу. Или чертовски устал, или…»

— Это явно по вашей линии, — суетливо заговорил Юрген. — Последнее время у некоторых специалистов наблюдается повышенная раздражительность, гипертрофированная усталость…

— В самом деле, — подтвердил Крайнев. — Какая-то аномалия в психике. Скорей всего, эгоцентрический комплекс… Понимаешь, мы привыкли быть хозяевами положения, а здесь… Наши исследования ограничены из-за этих проклятых амеб. Отсюда — скудость фактажа, а значит, даже самые мощные интеллекты не могут продвинуться дальше своих первых логических

построений. Вы же знаете, для ученого крайне неприятно слишком долго оставаться на уровне гипотез…

— Ну уж долго, — Илья проследил, чтобы в голосе его было побольше оптимизма. — Несколько месяцев.

Про себя он еще раз с удовольствием отметил твердость Федора Крайнева и мимоходом вспомнил разговор двух специалистов, свидетелем которого он случайно стал во время завтрака. Обычный разговор, вернее — теоретический спор, но тоже чересчур уж эмоциональный. Нынешние научные дискуссии ведутся на более низких регистрах… Плюс более чем странная выходка Исаева. Так что психикой экипажа придется заняться особо…

— Верно, четыре месяца, — согласился руководитель Станции. — Но ведь здесь собрались не просто талантливые ученые. Станция буквально напичкана гениями… Поговорите, пожалуйста, с Лоран. Полина даже на Землю летала, чтобы проверить аналоги болезни…

Амебы уходили.

Так же беспорядочно, всей стаей, как и появились. Еще не затих сигнал тревоги, которым автоматы сообщали о попытках нарушить защитное поле, но черные полотнища уже всюду съеживались, прятали щупальца псевдоподий и растворялись в желтом мареве. Они исчезали, как исчезают кошмарные призраки неглубокого сна в предчувствии близкого рассвета.

По дороге в свою каюту Илья познакомился еще с одним странным фактом.

«Факт» не уступал Илье по габаритам, и Садовник чуть было не столкнулся с этой скалой на ногах, увенчанной крупной головой с огненно-рыжей шевелюрой. Человек шел неестественно ровно и прямо. Глаза его были открыты, но лишены всякого выражения, будто остекленевшие.

«Лунатик? — удивился Илья, глядя вослед незнакомцу. — Однако сейчас на Станции день, а явления сомнамбулизма подчиняются обычному жизненному ритму. Странно».

Деревянной автоматической походкой человек дошел до первого поворота и скрылся в боковом коридоре.

«Рыжий богатырь повстречал на моих глазах трех человек, — отметил Илья. — Из них только я обратил на него внимание. Значит, «лунатики» на Станции — обычное явление. Надо будет порасспросить у Лоран».

Имя девушки тревожило, будило ассоциации.

Ему вдруг представилось, что он на Земле, в успевшем полюбиться Птичьем Гаме. Мягкий снег укрыл набережную… На нем следы. Вот его — большие и отчетливые, а рядом… следы Полины. Чей-то красно-белый восьмимодульный дом плывет над Днепром. Полина хохочет и удивляется, потому что у них, в Париже, «гравитационно независимым» жильем почти не пользуются, а он объясняет ей, что это одно из двух: или жильцы коллективно отправляются на отдых, или мальчишки вновь обманули автоматику и тогда диспетчер вернет вскоре дом на место… Кто-то бежит к ним: «Илюша, Илюша!» Это Аленка. Девочка смотрит на Полину обрадованно и чуть-чуть настороженно. Потом говорит, совсем по-взрослому вздохнув: «Я теперь буду спокойна за него. Вы за ним присматривайте, ладно?..»

Впервые в видения Ильи не явилась мама Аленушки — Незнакомка, — и это обрадовало его как факт окончательного раскрепощения души. Плохо, правда, что рядом с ним во время воображаемой прогулки шел не абстрактный собеседник, а вполне реальная и насмешливая девушка, которая — это Илья уже предчувствовал — еще поизмывается и над ним, и над Светлой Мечтой Человечества — так Егор иногда в шутку называл Службу Солнца.

Седьмой коридор, в конце которого была его каюта, вдруг оборвался нагромождением скал. Между ними, уходя куда-то вглубь, звонко плескался родник.