Сады Луны (др. перевод)
Шрифт:
Что ж, день обещал быть волнующим и забавным.
Путники въезжали на вершину холма, вероятно собираясь устроить там привал. Добравшись туда, они ненадолго исчезли из поля ее зрения. Печаль прибавила шагу, как вдруг услышала звон металла. На вершине шло сражение, и четверке противостоял кто-то с отатаральским мечом.
У нее были свои воспоминания, связанные с отатаральским мечом, которые отозвались в душе короткой вспышкой гнева. Печаль осторожно вскарабкалась на соседний холм.
К этому времени сражение прекратилось. Трое из четверых валялись
Адъюнктесса Лорна. Выполняет очередной приказ своей дорогой императрицы. Тлан-имас наверняка пришел вместе с нею. Его Печаль по-прежнему не видела, но ощущала, что он где-то поблизости. Потом ветер донес до нее разговор Крокуса с Лорной. Наверное, этот Барук тоже почуял присутствие тлан-имаса, почему и отправил сюда своих людей.
Про миссию Лорны она разузнает позже, а пока – самое время убить Крокуса. Вот здесь-то ей и пригодится тлан-имас.
Опонны, почуяв его Теллан, ни за что сюда не сунутся. Убийство парня представлялось ей делом нескольких ближайших минут. Печаль усмехнулась, провожая глазами удалявшуюся Лорну.
Еще немного, и монета опоннов окажется у нее в руках. Посмотрим, доживут ли эти Шуты до вечера.
Едва Лорна отошла на достаточное расстояние, Крокус побежал к раненому товарищу. Печаль приготовила удавку и, прячась в траве, направилась туда же.
Теперь завывание гончих слышалось со всех сторон. Они предвкушали добычу. Хохолок прислушался, потом с ухмылкой вновь посмотрел на капитана.
– Тебе придется чуточку обождать смерти, капитан. Не хочу, чтобы эти мерзкие псы испортили мне удовольствие.
Рукоятка Судьбы стала скользкой от пота. Паран равнодушно пожал плечами, удивляясь собственному спокойствию. Если гончие не найдут Хохолка, они взамен растерзают его. Конец все равно будет одинаков.
– Ты пожалеешь, что упустил возможность, Хохолок, – сказал самоуверенной кукле Паран. – Не знаю, действует ли на тебя магия моего меча, но мне не терпится изрубить тебя на лучину. Выдержит ли твоя хваленая магия против моей ненависти? Скоро проверим.
– Храбрость на краю могилы! Да что ты знаешь о ненависти, капитан? Когда я вернусь, ты увидишь, какой бывает ненависть.
Хохолок махнул рукой. В воздухе образовалась еще одна дыра, из которой потянуло отвратительным зловонием.
– Упрямые, шавки, – пробормотал Хохолок. – До скорого, капитан!
Кукла поспешила в недра зловонной дыры.
Быстрый Бен злорадно улыбнулся. Вытащив из пола кинжал, он молниеносно перерезал нити, соединявшие палочки.
– Прощай, Хохолок, – прошипел маг.
Паран не верил своим глазам: Хохолок вдруг взмахнул деревянными ручками и плюхнулся на живот. Он истошно закричал.
– Что, Хохолок? Тебе обрезали веревки? – сощурившись, спросил он.
Гончие были совсем рядом.
– Ты можешь спасти себе жизнь, капитан! – крикнул Хохолок. – Забрось меня в портал, и я навсегда оставлю тебя в покое. Клянусь тебе!
Паран
– Прихвостень опоннов! – зарычал Хохолок. – Если б я мог, я бы плюнул в тебя! Плюнул бы тебе прямо в душу!
Земля задрожала. Гончие окружили неподвижную куклу. Паран узнал Геару, которую ранил в Крепыше. Меч тоже ее узнал. Лезвие задрожало, словно оружию не терпелось окончательно расправиться с гончей. Пробегая мимо, Геара покосилась на капитана. Она ничего не забыла и тоже ждала случая взять реванш. Капитан улыбнулся.
«Интересно, явятся ли опонны поглядеть на битву?» – подумал он.
Хохолок успел в последний раз вскрикнуть. Гончие заслонили его своими массивными телами.
Паран был не единственным свидетелем гибели деревянной куклы. Над холмом кружил Большой Ворон, наполняя воздух голодным карканьем.
– Скоро от него даже щепок не останется. Он же деревянный. Зачем он тебе? – спросил капитан птицу.
Трое гончих затеяли драку из-за деревянной трухи, в которую превратился Хохолок. Остальные четверо, ведомые Геарой, повернулись к Парану.
Капитан принял боевую стойку.
– Ну, не бойтесь. Подходите ближе. Но учтите: я буду сражаться с вами не один. Я – не более чем орудие в руках опоннов. Вам придется иметь дело с ними. Давайте, гончие, польем здешнюю землю кровью, а то она слишком суха.
Гончие расселись полукругом. Геара заняла место посередине.
Паран только улыбался.
«Что ж ты медлишь, Геара? Мне надоело быть игрушкой в чужих руках, будь то адъюнктесса или опонны. Смерть меня больше не пугает. Давай окончим эту жалкую комедию».
Он не понимал, что случилось потом. Его вдавливало в землю, как гвоздь, который вгоняли без молотка. Гончие попятились назад. Паран зашатался, глотая ртом воздух. Вокруг стало темно. Желтая трава приникла к земле, а сама земля сотрясалась. Потом тяжесть исчезла. В его легкие хлынул студеный воздух. Почувствовав кого-то рядом, Паран обернулся.
– Отойди, – велел ему высокий человек с темной кожей и длинными белыми волосами.
Человек шел прямо на гончих. Тистеандий?
К поясу тистеандия был прицеплен громадный двуручный меч. Он встал перед гончими, не дотрагиваясь до оружия. Все семь гончих с беспокойством и опаской смотрели на незнакомца.
Тистеандий взглянул на Парана.
– Не знаю, чем ты привлек внимание богов, но это было неблагоразумно, – сказал он на малазанском языке.
– Видимо, я так ничему и не научился, – ответил Паран.
– Тогда мы с тобой очень похожи, смертный, – улыбнулся тистеандий.
Смертный?
Гончие встали. Рыча, они топтались на месте. Их челюсти кусали воздух. Тистеандий равнодушно глядел на них, потом сказал:
– Хватит лезть не в свои дела. Я вижу тебя, Клык, – обратился он к желтоглазой гончей с бурой свалявшейся шерстью, испещренной шрамами. – Забирай стаю и уходи. Передай Амманасу, что я не потерплю его вмешательства. Моя война с малазанцами – это моя война. Даруджистана ему не видать.