Сады пяти стремлений
Шрифт:
– Что ты помнишь? – поинтересовался в ответ дер Даген Тур.
– К сожалению, мессер, в моём случае придётся дождаться Энди: мои воспоминания начинаются с того, что я стою у борта с гарпуном в руках.
– Понятно, – протянул Помпилио и улыбнулся: – Полагаю, ты был несколько удивлён.
– Не то слово, мессер, – не стал скрывать алхимик. – Хотя, если честно, я давно привык находить себя в странных обстоятельствах.
– Это всё твои алхимические снадобья, – авторитетно заметил Бабарский. – Надышишься чем попало, а потом вытворяешь всякие непотребства.
–
– Давай только не будем тут нервно дышать, хорошо? – предложил ИХ. – Все вы вытворяете, когда думаете, что вас никто не видит. – И не дожидаясь ответного высказывания от возмущённого Мерсы, повернулся к дер Даген Туру: – Сразу после того, как «Амуш» оказался в Пустоте, у меня пошла кровь горлом и я потерял сознание. Очнулся в воде.
– Спасибо, ИХ.
– Но при этом… не знаю, насколько это важно, мессер, но я помню ощущение себя ненастоящим.
– Это как?
– Как будто я состоял из ничего.
– Был прозрачным, – прищурился Помпилио, припоминая увиденное в астринге.
– Да, мессер. Я, правда, решил, что это глюки, но ощущение помню отчётливо.
– Может, в этом всё дело: мы стали прозрачными и выпали из «Амуша»? – предположил алхимик.
– То есть испытали на себе неизвестную аномалию Пустоты?
– Да, мессер.
– Интересное предположение, которое объясняет всё, не объясняя ничего.
– Да, мессер. Хочу напомнить, что я занимаюсь вашими налогами, поэтому в таких вещах являюсь большим специалистом.
Дер Даген Тур наградил суперкарго долгим выразительным взглядом, который тот ухитрился выдержать, после чего уточнил:
– Ты очнулся под водой?
– Да, мессер.
– Я рад, что ты сумел справиться.
В отличие от тех цепарей, которым не повезло.
– Благодарю, мессер. Позволите вопрос?
– Да.
– Где вы находились во время перехода? На мостике?
– В астринге. – Помпилио помолчал. – Я тоже потерял сознание, но перед этим услышал, что Галилей называет происходящее идеальным штормом.
– То есть нас носило по Пустоте?
– Да.
– Как долго?
– Боюсь, ответ на этот вопрос мы получим, лишь вернувшись в Герметикон, – медленно ответил дер Даген Тур. Однажды Пустота уже сыграла с ним злую шутку: Помпилио казалось, что он провёл на Ахадире меньше двух недель, а когда вернулся, выяснил, что отсутствовал полтора года и даже был признан умершим. – А пока давайте суммируем то, что мы уже знаем.
Последняя фраза прозвучала приказом к началу доклада, однако не вызвала у офицеров удивления: и Мерса, и Бабарский прекрасно понимали, что совещание рано или поздно начнётся, и успели к нему подготовиться.
– Мерса, меня преследует запах сгоревшей нефы. – Помпилио поморщился. – Такое впечатление, что он повсюду.
– Вы не ошиблись, мессер. Шхуна оснащена двигателем внутреннего сгорания, поэтому запах будет преследовать вас всё ближайшее время.
– Не сомневаюсь, что рынок назван Вонючим в честь сожжённой нефы, – скривился Помпилио, который терпеть не мог этот запах.
– Вероятно, мессер, – не стал спорить Мерса. И склонил голову, скрывая улыбку. – Что касается набора металлов, то он соответствует привычному. И применяются они так же, как используем мы.
– Хорошо. – Дер Даген Тур жестом показал, что доволен докладом, и перевёл взгляд на суперкарго: – ИХ?
– Наши новые друзья пребывают на одной из нижних ступеней местного общества, они не очень хорошо образованны, и их трудно назвать ценными источниками информации, но кое-какие сведения я из них выудил.
Здесь Бабарский немного кокетничал: все знали, что хитрый суперкарго способен превратить в ценный источник нужной информации даже самого тупого аборигена.
– Рыбаки видели, как мы появились?
– Говорят, всплыли из-под воды.
– Как такое возможно? – не удержался Мерса. – Разве мы не должны были выпасть из цеппеля?
– «Амуша» тут не было, – отрезал ИХ. – Даю слово, что аборигены о нём рассказали бы.
– То есть мы просто вынырнули из-под воды?
– Мы договорились рассматривать всё непонятное как результат действия неизвестной аномалии или Знака Пустоты, – напомнил Помпилио. Алхимик замолчал. – ИХ, продолжай.
– По словам местных, заселившие Траймонго люди сосредоточены на одном континенте, довольно большом, насколько я понял, и естественным образом поделённым на Сады и Небо.
– Сады и Небо? – переспросил Мерса.
– Ага, – подтвердил ИХ. – А сейчас мы находимся в Море.
– Я заметил, – язвительно отозвался Олли.
– Это третья составляющая мира в их понимании: Небо, Сады и Море.
– Может, они верят, что зародились в Море, живут в Садах, а потом возносятся на Небо? – предположил алхимик.
– Судя по их рассказам, Небо заселено обыкновенными людьми, – доложил Бабарский и тут же пообещал: – Я ещё поговорю с ними, может, получится переложить их путаные россказни на нормальный язык.
– Было бы неплохо, – хмыкнул Мерса.
– Если не получится – сами разберёмся. – Помпилио помолчал. – Что-то ещё?
– Континент, к которому мы приближаемся, поделён на пять Стремлений. Если я правильно понял, так они обозначают местные государства.
– Весьма странно.
– Полностью с вами согласен. Я переспросил несколько раз, но ответы не изменились: Стремления – это здешние государства.