Сады Солнца
Шрифт:
Шри обсудила находки с исследователями, предложила два способа определить возраст девочки и написала отчет для Арвама Пейшоту.
Шри не сообщила о проведенном ею тесте. Простой кросс-чек ДНК девочки и образца, привезенного с Титана, показал: Юли — биологическая дочь Авернус и Гунтера Ласки. Если бы старый пират не наврал о своих отношениях с Авернус, если бы он не подозревал, что он — отец дочери гения генетики, информацию можно было неплохо использовать. Хотя, если девочка не знает об отце, информацию можно применить как рычаг на переговорах, как способ завоевать доверие.
Шри пустили поговорить с Арвамом спустя день после того,
— У меня три сына, — сказал Арвам. — У всех было активное здоровое детство, проведенное большей частью на природе. Они путешествовали пешком, охотились, ездили верхом, ходили на яхтах… и да, летали в аэрокостюмах. Ребята заработали несколько царапин и шишек, но ведь так важно узнать свои пределы. Узнавать, на что ты способен, — важная часть взросления.
— Но Берри слабенький. И такой неуклюжий. С ним то и дело что–нибудь случается.
— Упражнения закалят его и повысят самооценку. Здесь для того самое место. Есть что угодно — и безопасно. Замечу: когда ему дали хоть немного свободы побыть самим собой, у него заметно исправились и характер, и манеры.
— Ему нужна интеллектуальная стимуляция, — возразила Шри. — А здесь он ее не получает.
Оба знали: речь идет не о риске для сына Шри, а о власти над ним. Генерал с генетиком были словно разведенные супруги, спорящие о праве на ребенка.
— Мне очень любопытно, отчего вы не попытались, хм, исправить его, э-э, мелкие недостатки, — заметил генерал.
— Это нелегально. Антиэволюционно.
— Это не помешало вам изменить геном другого сына, — возразил Арвам.
Шри похолодела. Она считала, что никто не знал о работе, проделанной над Альдером. Шри очень аккуратно подредактировала геном, особо стараясь, чтобы красота, обаяние и притягательность сына не превосходили обычные человеческие, а затем уничтожила все улики.
— Не бойтесь, со мной ваши тайны в безопасности. К тому же за вами числится кое–что похуже небольшой генной косметики. Потому скажите правду: отчего вы не подарили такие же преимущества Берри?
— Я оставила его в естественном состоянии из уважения к его отцу.
— О да. Бедняга Стамаунт. Я вижу, вы еще носите его кольцо.
Она носила на среднем пальце левой руки кусок кости, выращенной из культуры остеобластов Стамаунта Хорна после того, как его убили бандиты в Андах. Шри не то чтобы любила его — но уважала и восхищалась. Они были хорошей парой и много добились бы вместе, если бы Стамаунт выжил. Временами он был таким же жестоким и вздорным, как Арвам, но жестокость Стамаунта всегда имела смысл. Стамаунт бывал безжалостен — но всегда тонок и точен, в отличие от сокрушительно грубого Арвама.
— Он был отличный парень, — заметил генерал. — Я уверен, ваш сын вырастет таким же. Ну а теперь, если у вас больше нет жалоб, я, как и обещал, позволю вам глянуть на нашу пленницу.
— А, так она не заговорила.
— О, она говорит. Но до сих пор не сказала ничего важного. Вы можете обсуждать что угодно с допрашивающей бригадой. Кстати, ее глава ожидает вас прямо сейчас в отделении допросов.
Комната, где допрашивали Юли, была чистой и стерильной, как операционная. Белые стены, белый пол и потолок, равномерно светящийся белым
В соседней комнате стояла за поляризующим стеклом, вделанным в стену, капитан–доктор Астер Гавилан, глава команды допросчиков. Она рассказала Шри, что девочка терпит индукцию боли уже двадцать часов, но не проявила склонности к сотрудничеству.
— Конечно, мы начали с наркотиков, но они не сработали, — продолжила капитан. — Ее метаболизм необычен, нервная система — крайне необычна. Теперь мы используем боль. Но девочка выносит больше боли, чем кто–либо, испытывавшийся на этом приборе. Я знаю, она ощущает боль. В крови — повышенный уровень гистамина, большая активность нервной и эндокринной систем, сканы мозга тоже показывают активность… Девочка не блокирует боль. Совсем. Но не сдается. Поразительно.
— Я бы назвала это по–другому, — заметила Шри.
Капитан–доктор Гавилан была мулаткой средних лет, полногрудой и похожей на голубя. Она, по–птичьи склонив голову набок, уставилась на Шри и сообщила:
— Если вы разочарованы нашей работой, уверяю, в нашем распоряжении есть и другие методы. Например, нанесение увечий. Невежи обычно говорят о том, что дух и тело разделены. По моему опыту, дух быстро сдается, когда уничтожают тело. Самые упрямые и выносливые говорят, когда их начинают резать и жечь.
Шри передернуло от омерзения при виде жадного блеска в глазах женщины.
— Капитан–доктор, я разочарована вашими успехами. И у меня вызывают отвращение ваши методы.
— Эта девочка — живое доказательство плана дальних ускорить человеческую эволюцию, устремить ее в неприемлемом направлении. Эту девочку сделали монстром. Она — преступление против бога и Геи. Мы пришли сюда, чтобы покончить с богохульной мерзостью. Это — священная задача, мы не должны колебаться, выполняя ее. Думайте о ней лишь как о биологическом объекте, средстве найти Авернус, — выговорила капитан–доктор Гавилан слащавым, липким, ядовитым голосом.
Шри посмотрела на девочку, заключенную в блестящий аппарат, на мускул, подрагивающий на щеке — снова и снова.
— Пытка редко дает полезную информацию.
— Генерал полагает, что она заговорит, — напомнила Гавилан.
— Генерал ошибается, — отрезала Шри.
Она позвонила Арваму Пейшоту, объяснила, что хочет предпринять, причем только на своих условиях, без всякого вмешательства со стороны.
— Осторожнее, — предупредил генерал, — приказываю здесь я и только я.
— Вам нужна моя помощь. Капитан–доктор Гавилан — фанатичная дура. Ее методы нелепы. Она не смогла ничего добиться, потому что не понимает природы той, кого мучает.