Сафари на…
Шрифт:
— Ну, Зайлетдинов… — лейтенант погрозил пальцем. — Ладно, давай ее сюда.
Руслан достал из кармана брюк круглую ручную гранату, а из внутреннего куртки — взрыватель и протянул лейтенанту. Тот внимательно ее осмотрел, ввернул взрыватель и пошел к окну.
— Уводите людей. — на ходу кивнул Косте и Руслану.
Милиционеры начали отгонять толпу подальше от дома. Пристроившись сбоку от окна Алексей выдернул чеку и забросил гранату в дом. Сам тут же отскочил и упал лицом на снег.
Внутри рвануло так, что над домом приподнялась соломенная крыша, а дверь вышибло наружу. Часть крестьян, в стоявшей недалеко толпе, тоже повалились на землю, остальные схватились за головы. Видимо, их оглушил звук,
Через несколько минут начали вытаскивать засевших. Трое были уже мертвы, один воин пока дышал, но явно — не жилец, без сознания, из носа и ушей у него текла кровь, и лишь последний, хоть и оглушен, но в сознании. Передвигался на своих ногах. Последней вынесли труп девочки лет 12–13. У нее было перерезано горло.
Раздался вопль обезумевшего от горя отца. Он подхватил лежавшее на снегу копье и со всей силы всадил в спину единственному уцелевшему воину из нападавших. Ни Алексей, ни Костя с Русланом даже не успели не то что вмешаться, а понять — так все это быстро произошло.
— Ну зачем же… — только и успел сказать лейтенант. — Мы ж его допросить хотели…
В суете боя Стас с Кокорем совсем потеряли из виду гаишников, ушедших на южный край села. Считая, что эта часть прикрыта, они устремились за толпой поселян в противоположную сторону, откуда тянулся густой серый дым и виднелись красные сполохи пламени. Внезапно толпа шарахнула врассыпную, обнажив на небольшом пятачке двух витязей, с головы до ног закованных в доспехи, с личинами и бешено крутящих мечами. Стас хотел выстрелить, но его опередил Кокорь, сходу бросившийся в бой и геолог побоялся зацепить товарища картечью. Зазвенели мечи. Противники Кокорю попались опытные, к тому же умело использующие щиты, а древний воин мог отражать атаки только своим мечем. Враги разделились, пытаясь обойти Кокоря с двух сторон. Поселяне слегка оправились от первого потрясения и попытались вмешаться в схватку — издали помочь своему защитнику, но безуспешно — все стрелы, пущенные селянами, не могли пробить броню витязей. А когда несколько смельчаков с вилами и копьями наперевес попытались оттеснить нападавших, один из чужаков как бы нехотя перерубил тянущиеся к нему вилы, махнул мечом еще раз и… Здоровенный сильный крестьянин с обломком вил в руках забился в предсмертных конвульсиях, брызгая кровью. Воин походя, самым кончиком меча, рассек ему гортань. Остальные тут же отступили на безопасное расстояние.
Кокорю поначалу пришлось очень тяжело, и неизвестно, чем бы кончился бой, если б не приемы рукопашного боя, освоенные в далекой Москве. В какой-то момент, Кокорь сделал обманное движение — как будто он поскользнулся. Его противник поддался на провокацию и в своей атаке излишне открылся, выходя из под щита и тут же получил мощный колющий удар в сочленение железных пластин на груди. Меч до середины клинка вошел в грудь и горбом оттопырил броню на спине витязя. Кокорь использовал прием, освоенный им на шпагах и рапирах, разумеется, его противник, не знакомый с оружием поздних веков, никак не ожидал такого удара, ведь мечом не колют, а рубят. Так и не успев понять — в чем дело, он повалился под ноги. А Кокорь, не сумев сразу вытащить застрявший меч, счел за лучшее мгновенно отпрыгнуть безоружным в сторону, уходя от замаха другого противника. Но тут уже не растерялся Стас. Он следил за поединком сквозь мушку прицела и как только в створе оказался враг без Кокоря, мгновенно выстрелил. Практически в упор, два заряда картечи влепил в голову нападавшего. Железный остроконечный шлем лопнул на мелкие осколки, а безголовое
Стас подошел к Кокорю, водрузившего шлем убитого себе на голову и пытавшегося выдернуть свой меч, застрявший в доспехах поверженного противника.
— Ты как?
— Да ничо, спасибо тебе, начальник, помог, когда я безоружным то остался.
— Ну, ты… Скажешь тоже. Еще за это благодарить… Чего-то мне не хочется дальше идти. Там, похоже, уже и без нас разберутся.
— Какой хороший доспех у них, нужно снять. Честный трофей. — Проговорил воин вполголоса, и видя неодобрение Стаса, сменил тему — Тогда давай к машине. Там Валентин с Женей. О слышь? Стреляют, не наши ли в беде?
— Не, это автоматы гаишников. Одиночными… Значит добивают остатки. При серьезном бое они б очередями садили. — Стас не стал укорять друга за мародерство.
Он прекрасно понимал, что в те времена это было не только нормальным, но даже приветствовалось. Представив себе, как сейчас будут раздевать этот труп, чтобы потом, едва смыв чужую кровь, напялить на себя, невольно передернулся от брезгливости. И деликатный воин, уже знакомый с азами мировоззрения приятелей из будущего, понял все и, выдернув свой меч, оставил тело в покое. Но когда Стас отвернулся, показал жестом стоящим рядом крестьянам, что, мол, вся амуниция принадлежит ему. Крестьяне дружно закивали головами, соглашаясь. Кокорь еще раз осмотрел, запоминая место и крестьян, и заспешил за Стасом. Оставлять чужому дяде такие великолепные доспехи он считал полной глупостью.
Вздрогнула земля и до приятелей докатился звук взрыва.
— О! Похоже, кто-то гранату кинул. Значит, у них не так хорошо, как я надеялся. Давай туда…
Они побежали, петляя по кривым улочкам, на подмогу. Стас на ходу перезарядил свою двустволку.
— А чего карабин то не взял? — спросил воин.
— Машина сейчас — самая большая ценность, вот и пусть Валька с Женькой с карабинами ее охраняют, — на бегу объяснял геолог, — кроме того, в ближнем бою картечь получше будет, чем одиночная пуля. Уф, погоди, не беги. Я уж запыхался.
Приятели перешли на шаг.
Милиционеры издали заметили Стаса с Кокорем и направились к ним.
— Кажется все. Бабы раненых добивают — просто жуть, я уж не стал ввязываться, пусть их. Слышь, Стас, тут один из местных солдат живой остался. Я его чуть не пристрелил сначала — одет то также, как и те. Хорошо, местные не дали, а то б натворил делов. Ранен сильно, чуть живой, его местные перевязали наспех, я говорю — давай в дом, отлежишься, а он — потом, говорит, сначала князю нужно доложить про нападение. Поговорили немного, а потом местные его на коня подсадили и аля-улю.
— Как же ты его отпустил, лейтенант? А может это из нападавших?
— Обижаешь. Я ж говорю, местные жители опознали — княжий воин. Чуть живой, а с гонором. Так что тут все честно. Да и я ж говорю — подраспросил его, перед тем как отпустить. Твои вопросы к разбойнику помню — и про год, и про битвы. Хотя, он тоже про нас все расспрашивал. Но я…
— Стало быть, уехал? Ладно, так какой это год — узнал?
— Хрен его знает… — Алексей достал из кармана мятый блокнотик. — 6745 какой-то. Тебе это о чем-нибудь говорит?
— Говорит. Летоисчисление у них ведется от сотворения мира, нашу то систему — от рождества Христова ввел Петр Первый. А до него еще дожить надо.
— А по конкретней? Другой даты он все равно не назвал.
— Нет, я тоже не помню пересчетного числа. Откуда я знал, что мы в это время попадем? Хотя… Так кто у них за князя? Чего у них произошло год-два-три тому назад? Вот чего ты меня не позвал, пока он тут был? Все я-я…
— А я знаю — где ты был, когда я эту шушеру из села выбивал?