Сага ледяного оазиса
Шрифт:
Уже две недели Шамиль жил в поселке. В принципе, неплохо жил. Связывать на ночь его перестали уже на второй день, когда Арадаб окончательно убедился, что пленник не намеревается сбежать. Куда бежать одинокому путнику в этих суровых землях? Если не выследят и догонят, то сам, скорее всего, помрет от голода или случайного увечья. А еще главарь заметил, что Шамиль очень дорожит своими лекарскими принадлежности, поэтому постоянно держал их при себе, выдавая пленнику лишь по врачебной необходимости.
Ввиду этого Шамиль был вполне свободен в передвижениях. Никто его не ограничивал, ни внутри поселка, ни даже вне его. Праздно проводить время, правда,
Спустя несколько дней после его пленения поселок стал наполняться людьми - возвращались с "продразверстки" отряды Арадаба. Сразу сделалось шумно и многолюдно - уже к концу первой недели прибыло десятка полтора человек. По вечерам в единственной купальне стало тесно, мужчины мылись в два, а то и три захода. Зато женщинам, которых больше, разумеется, не стало, работы по обслуживанию этой оравы прибавилось немеряно. Причем как в хозяйственном смысле - стирка и кормление, так и в, собственно, гендерном. Мужики, в образовавшемся коротком перерыве между хождением по поселкам и предстоявшим длинным переходом в более цивилизованные земли, желали "оттянуться" по полной, и трем несчастным женщинам ежедневно приходилось удовлетворять их всех. Женщины справлялись без особого напряжения, видимо, такое происходило далеко не впервые, но Шамилю все равно было их жалко. Особенно старшую, Шивту, которая, ввиду дефицита женского пола, пользовалась популярностью не меньше чем более молодые. Сам он, естественно, во всем этом порочном круговороте участия не принимал, и вообще залезал в купальню, только когда все остальные уже отправлялись спать.
Единственным, кто не уставал жаловаться на сложившееся положение, оказался старейшина Ханном, по многу раз в день капавший на мозги Арадабу:
– Когда ты уже собираешься отправляться? Сколько я могу кормить твою ораву? Да и женщин наших вы уже замучили, они ходить скоро не смогут!
– Не ной!
– отмахивался главарь.
– Когда у тебя еще столько работников бывает?
– Работают за одного, а жрут за четверых!
– бурчал в ответ Ханном, и уходил, чтобы вновь вернуться к наболевшей теме через несколько часов.
Шамиль за неделю пребывания в языковой среде уже прекрасно понимал почти все, и сам стал говорить вполне сносно. Поэтому затруднений в общении практически не испытывал.
К концу недели последней прибыла группа из четырех воинов в сопровождении двух молодых женщин и телеги, набитой собранными товарами. Как понял Шамиль, женщины были из одного из дальних поселков, и Арадаб должен был сопроводить их в город на встречу с "рухином". Ну а пока обеих женщин включили в общий хозяйственно-половой "круговорот". Местным бабам стало немного полегче, и Шивта, взявшая по собственному желанию "шефство" над пленником, еще больше окружила того заботой. Носила ему еду днем, следила, чтобы он ни в чем не нуждался, и чтобы Ханном не поручал ему слишком тяжелые работы.
– Тебе, наверное, жестко спать на старом, этот гораздо мягче!
– заявила она, бросив тюфяк на пол и усевшись сверху.
– Попробуй!
– Спасибо, Шивта!
– смутился он.
– Ты слишком много заботишься обо мне!
– Разве тебе это неприятно?
– игриво рассмеялась та и, крепко ухватив вдруг мужчину за руку, усадила рядом.
– А я, например, еще мягче, чем тюфяк! Не хочешь проверить?
– Хочу, Шивта!
– его ладони заскользили по теплым полным бедрам, проникая под юбку.
Женщина сладко вздохнула и легла спиной на тюфяк, приглашающе раздвинув ноги. "Аллах видит, женщине нельзя отказывать!" - попытался оправдаться сам перед собой Шамиль, сбрасывая одежду. О том, что где-то там, в недостижимом доме, его ждут жена и дети, он сейчас не думал...
– Ты хороший мужчина, ласковый! Не такой, как наши!
– шумно дыша, произнесла Шивта когда все закончилось, нежно поглаживая голову Шамиля, удобно расположившуюся на ее мягкой объемистой груди.
– И лечить умеешь. Жаль, что Арадаб забирает тебя с собой!
– Все по воле Балшамима!
– невнятно промычал Шамиль из глубокого ущелья между двумя солидными полушариями, в котором почти полностью утонуло его лицо.
– Да что ты носишься с этим Балшамимом? Других богов нет, что ли?
– Запомни, женщина! Нет другого бога, кроме Балшамима! А настоящее его имя - Аллах!
– он пересилил лень и вынырнул из мягких глубин, в которых так комфортно пребывал.
– Молись только ему! И Он услышит тебя!
– Ну, раз ты говоришь, буду теперь молиться ему, Шам-ил!
– продемонстрировала Шивта величину авторитета, заработанного пришельцем в ее глазах.
– Могу я помолиться, чтобы Арадаб оставил тебя здесь?
– Можешь. Только, боюсь, у Аллаха на меня другие планы, - зевая, Шамиль вновь уронил голову на мягкую "подушку" и устало прикрыл глаза...
К середине второй недели его пребывания в поселке признаки беспокойства стал проявлять и невозмутимый прежде Арадаб:
– Два отряда!
– нервно прохаживаясь вдоль изгороди, громко вещал он старейшине поселка и нескольким своим воинам, сгрудившимся неподалеку.
– Должны были вернуться еще неделю назад! Одиннадцать человек! Где они? Уже пора выступать!
– Сам знаешь, в Краевых землях случается всякое!
– даже не затрудняя себя показным сочувствием, произнес Ханном.
– Сорвались в ущелье, неудачно повстречались с другими... э... охотниками. Или заблудились. Да мало ли?
– Оба отряда сразу?
– скривив страшную гримасу, недобро поинтересовался главарь.
– Опытные, не раз бывавшие в ваших местах люди?
– Откуда я знаю? И что теперь, будешь ждать их тут до затухания вулканов?
Арадаб раздраженно сжал кулаки, еще раз вгляделся вдаль, будто ожидал немедленного появления на опушке леса пропавших отрядов, затем отрывисто бросил: