Сага о Бриттланде
Шрифт:
И некому воспеть имена погибших, некому ободрить выживших.
Хёвдинг вернулся ближе к ночи грязный, вымокший, злой. Принес медную фибулу от плаща Халле. Больше ничего не нашел.
– В Сторборге принесем жертву Нарлу. Может, отыщет он Рыбака и заберет себе?
– предложил Вепрь. На том и порешили.
За ночь злые чары окончательно спали с нас, так что наутро изрядно проголодавшиеся ульверы смели все, что успел приготовить Вепрь, и мы пошли снова в Сторборг. К рунному дому.
На сей раз нас встречали радушнее. На пристани стояли незнакомые с виду ребята, но я заметил, как один из них метнулся в рунный дом, а остальные
– О, а вон и тот коротыш, что с Фастгером в кнаттлейк бился!
– услыхал я. И даже немного приободрился. Запомнили-таки, сучьи дети.
Мы неторопливо подошли вплотную к пирсу, закрепили Волчару веревкой. Альрик все еще был не в духе, так что растолкал парней, что рунами были наравне с ними.
– Старшего позвали?
– спросил он.
– В тот раз я с Сигрёдом говорил.
– Позвали!
– осклабился ближайший.
– И кое-кто еще хочет поговорить с вами.
Альрик обернулся на меня:
– Ты, Энок и Сварт! Со мной.
Назвал именно тех, кто в прошлый приезд в кнаттлейк с местными играл. Видать, боялся, что не удержатся они и побьют нас.
Сигрёд, такой же заросший и мохнатый, уже спешил из рунного дома, похлопал Альрика по плечу, заглянул в бочки, рассмеялся:
– Мшины! Да какие отборные! Отличный улов.
– Взамен своего хирдмана там оставил, - буркнул хёвдинг.
– Сколько заплатишь?
– Да уж поболе прежнего! Идем, обсудим плату за элем.
Альрик кивнул нам, чтоб тащили за ним тварей, сам одну прихватил, повесил за веревку на плечо, и пусть она брюхом волочется по земле, поди, не сдохнет за такой срок. Я взял вторую, а Энок со Свартом поволокли третью.
За высоким частоколом я увидел не рунный дом, а целый рунный город. От пристани к воротам вела отличная выложенная камнем дорога, да не простым, а красивым желтым. Промеж была засыпана мелкая галька, от того тут можно было ездить вплоть до снегов, неважно, льют ли дожди или стоит засуха. Дорога тянулась и за воротами, переходя в широкую улицу. В конце улицы красовался огромный бревенчатый дом с черепичной крышей, в таком и конунгу незазорно жить. От основной дороги в стороны расходились узенькие улочки, где стояли обычные мазанки с соломенными крышами и стенами, выкрашенными в разные цвета. Чаще всего попадались белые, но были и красные, и желтые, и даже синие.
Вдоль главной дороги стояли лавки и с одеждой яркой, и с кольчугами, и с оружием. Даже с лепешками, сырами и овощами была лавка. Впрочем, огородов-то тут не было, скотина не мычала, не блеяла.
Из домов выходили норды, большая часть была в моих летах, но попадались и совсем взрослые мужики, перевалившие за второй десяток. Они смотрели на нас, на тварей, обсуждали, кому они достанутся, называли какие-то имена, некоторые даже дошли до ругани, причем до низкой, за которую я бы и прирезать мог. Но эти покидали бранные слова, помахали кулаками перед носами да и разошлись. У меня аж глаз зачесался от такого.
Сигрёд Лохматый всё распинался перед Альриком, какая нынешняя молодежь никчемная да бесполезная.
– Поверишь ли, один трехрунный чуть не полдня скримсла вашего кромсал. Никак не мог наловчиться и проткнуть его. После заставил его седьмицу с копьем работать.
Я чуть не зарычал с досады. Да лучше б мы того скримсла Рыбаку отдали! Или сразу двух. Тогда бы он цел остался, да и твари не такая позорная смерть бы досталась. Неделю с копьем!
Дотащили тварей до большого дома, там их у нас забрали. Сигрёд мотнул головой в сторону небольшой таверны.
– Ну что, брат-норд! Теперь обсудим плату! Знаю-знаю, что пить ты умеешь и за каждую монету биться будешь. Так с пивом да с мясом приятнее будет.
Альрик с сомнением посмотрел на нас. И тут из местной ребятни вылез наш знакомец — Плоский Нос. Имя его я запамятовал.
– Хэй! Безумец!
А позади него парни, которые с ним в тройке были. Тоже зубы скалят. Вроде как радуются.
– В тот раз недоиграли. Может, еще раз попробуем?
Хёвдинг усмехнулся и ушел вслед за Сигрёдом, видать, успокоился.
А Плосконосый не унимался:
– Мы тут с ребятами подумали…
– Это полезно бывает, - кивнул Сварт.
– У твоего хирда корабль на двадцать вёсел, а людей всего на четырнадцать. Даже на тринадцать, один-то на кормиле стоит. Значит, вам люди нужны, да покрепче.
– Ну.
– А не возьмет ли нас твой хёвдинг?
Я аж растерялся.
– Куда возьмет?
– В хирд. Хирдманами. У нас всех шестая руна, - Плосконосый обвел рукой своих приятелей, - свое оружие, свой доспех. Обузой не станем. Если надо так, то и волосы отрастим, нам не жалко.
– А что рунный дом? Тут же руны чуть ли не с неба падают. Какая вам в том выгода?
Остальные парни к разговору прислушивались, так что Плосконосый кивнул в сторону ворот, мол, пойдем прогуляемся. Ну, пойдем…
– Да во всем выгода, - зашептал он.
– Думаешь, тут всё ладно? За каждую руну, знаешь, сколько серебра отсыпать надо? Драки запрещены, за любой проступок — выкидывают из круга. А люди тут разные. У кого семья слишком сильна, тому слова поперек не скажи, у кого богата, те выкупают твой черед в круге, если тварь интересная выпадает. А и не продать нельзя — сожрут! А самому бою обучают едва-едва. Я как в кнаттлейк с тобой сыграл, так сразу и понял, где настоящее учение. Думал ведь, что смахнем вас и даже не вспотеем, а вы чуть ли не зубами в чурку вцеплялись. Если вы за игру так бьетесь, так что ж вы в настоящем бою делаете?
– Да то же самое, - рассмеялся Энок.
– Мы всегда всё делаем по-настоящему. Иначе и жить незачем.
– Разве стоит вступать в игру, если не хочешь выиграть?
– подтвердил я.
– Но что твой отец? Что скажет семья?
– Да он только рад будет! У меня еще трое братьев, а на всех у отца серебра не хватает. Если я уйду в хирд да еще и плату буду получать, так он двоих сможет в рунный дом отдать. Семье только лучше будет.
– Ты вот что… - почесал я затылок.
– Идем к Волчаре, с хирдом познакомлю, твои слова передам, а как придет хёвдинг, ему еще раз перескажешь. Если согласится, значит, станешь хирдманом. Но каждому за себя говорить придется. Он не любит, когда чужими спинами или словами прикрываются.