Сага о Бриттланде

Бутырская Наталья

Я невольно усмехнулся. И вжал голову в плечи, уворачиваясь от комков грязи и навоза, полетевших мне в голову.

– Значит, ты неправильный норд? – обратился ко мне тот же бритт, что и раньше. Он говорил на нашем языке не хуже меня. Может, бывший трэль?

– Я — правильный норд. – И потерся щекой о плечо, счищая прилипший комок навоза. – Это местные норды неправильные.

– И ты сжег дом такого неправильного норда?

– Он почем зря обвинил мой хирд, и нас объявили изгоями.

– Значит, теперь ты уже не норд. Теперь ты почти бритт, только без языка, –

осклабился бритт.

Я заметил, что в его перекошенном от уродливого шрама рту не хватало половины зубов, причем только слева. Удар щитом или молотом? Наверное, щитом. Молот бы свернул челюсть на затылок.

– Или ты лазутчик, засланный Харальдом. Чтобы вызнать, где мы живем, можно и не один дом сжечь. К тому ж мы не видели того дома.

Глаза этого бритта впились в мое лицо: неприятные, болотного цвета, в глубоких морщинах.

– А мой приятель — тоже лазутчик? Он даже нордского не знает толком.

– Он сам за себя скажет. А ты говори за себя. Как отыскал наш поселок?

Да пошел бы ты в Бездну, Ульвид! И что теперь делать? Может, эти ребята и слыхом не слыхали о внуке бриттского конунга, что прячется в Сторборге? Да я уверен в этом. Наши бритты точно не знали об Ульвиде, считали Фарлея главным. Соврать, мол, боги указали дорогу? А если Живодер скажет про Ульвида? Тогда я дурак дураком буду, и дай Фомрир, чтоб дураком живым.

– Пусть он расскажет. Я за ним шел, – буркнул я.

Живодер всё еще чего-то объяснял, доказывал, бурно размахивал руками, а потом хоп – и сорвал с себя рубаху, показывая узоры из шрамов. Бабы дружно ахнули. Из-за его болтовни они отвлеклись от меня, а тут еще и красота такая подоспела.

– Теперь понятно, как он стал предателем, – сказал бритт и врезал мне так, что я полетел кубарем в грязь. – Долго же вы его пытали. Не один год. Теперь узнаем, сможешь ли ты продержаться столько же.

Я убью Ульвида! Я его убью!

Бритты плотно обступили Живодера, двое расспрашивали его, он отвечал, злился, ругался, а потом вдруг замолчал, прошел через толпу и посмотрел на меня таким жадным взглядом, что скрутило живот. И кивнул. Сказал длинную фразу, в которой я разобрал слова «нордур», «топор» и «драка».

– Знаешь, о чем они говорили? – насмешливо спросил беззубый бритт. – Вы неплохо над ним поработали, и он защищал тебя до последнего. Но стоило предложить ему отомстить за себя, как он согласился. Значит, нордурские свиньи не смогли вышибить из бритта боевой дух! Наверное, ты завоевал его уважение, раз он захотел устроить хороший бой и даже потребовал вернуть тебе оружие.

– Да он полный безумец! Он просто обожает кровь. В тот раз он смеялся, когда я его отколошматил, – выкрикнул я.

– Ты уже дрался с ним? И избил его? – мягко спросил бритт.

– Нет, он сам хотел. Это был честный бой!

– Честный бой? Даже по нордурским правилам бой между карлом и хускарлом считается нечестным.

Я приподнялся, чтобы получше объяснить бритту, как было на самом деле, но он пнул в живот, и я снова рухнул.

– Нет, – сглатывая подступающую рвоту, сказал я. – Он был не один. Их там было два десятка,

наверное.

– Два десятка измученных слабосильных бритта, которых ты отколошматил? Ты мне уже нравишься, мальчик. Даже пытать не нужно, сам всё рассказываешь. Вставай! И дерись с Бозуллином. Хотя для честного боя нужно отрезать твою правую руку. И подрубить одну ногу. И выколоть глаз.

Хвала Фомриру, он не стал этого делать. Я медленно встал, и к моим ногам прилетел топор. Живодер уже ждал наготове, его глаза горели восторгом. Он взял меч, к которому, по его словам, был привычнее.

Твариный ублюдок! Вот уж кто истинный безумец! Ему с самого начала было насрать на меня, на Ульвида и его планы. И хуже всего, что я не мог его сейчас убить, ведь он единственный, кто может спасти меня от костра! Надо было закопать его сразу, как только мы ушли из поселения. Прям сразу, не думая. Тогда бы я сбежал из Сторборга вовремя, не попал бы в руки Ульвида и…

Живодер схватил поданный ему меч и прыгнул ко мне.

– Бой опять, Кай! – возбужденно выпалил он. – Гогониант Домну!

Поистине гогониант. И мы схлестнулись.

Бритт дрался самозабвенно и в полную силу, я же сдерживался, чтоб ненароком не зарубить этого болвана. Уклоняясь от его замахов, я скакал и выкручивался, как мог. Один прямой удар топором, и Живодер готов! Мне бы дар Альрика, тогда бы я тут и до ночи скакать смогу. Надо было взять с собой кого-то из ульверов. Даже тупой Видарссон был бы большей поддержкой. Кончик меча проскреб по моей груди, раздирая рубаху.

– Играйф гинтах! – воскликнул Живодер.

Первый шрам? Да он не был бы первым, если бы предыдущие не заживлялись после благодати.

И тут меня толкнуло! Сердца ульверов! Я их слышал. Я узнал, в какой стороне Тулле. И едва успел увернуться от широкого замаха бритта.

Живодер легко шел под удар, если мог ударить в ответ, потому вскоре мы оба были покрыты кровью. Наконец я сумел подловить его, повалил наземь и замахнулся топором.

– Вот какова сила нордов? – заговорил полузубый. – Хускарл едва смог одолеть карла? Наверно, Харальд долго искал такого безобидного и жалкого норда!

Я встал, помог подняться Живодеру, а потом повернулся к полузубому:

– Да ты должен благодарить ваших сучек-богинь, что пришел только я!

И темнота…

Глава 11

Я очнулся из-за холода. Ледяные струи воды стекали с самой макушки и до пят, мокрые волосы неприятно облепили лицо и мешали открыть глаза. Я еле-еле сдвинул одну прядь и открыл правый глаз. Вроде меня привязали к столбу и забыли.

Темно, будто в погребе. Холодно, хотя даже еще не зима, да и на волосах нет стылых корочек льда, как бывало дома. Почему ж я так замерз? Зубы стучали, как бешеные дятлы. Я пошевелил руками и ногами, как мог, и ничего не почувствовал, будто отморозил их. Тогда я начал елозить, скручивать и распрямлять пальцы на ступнях, двигать кистями и вскоре ощутил сильную боль. Только боль не обдавала изнутри колючками, как после обморожения, она резала ножом по всему телу.