Сага о джиннах: Возвращение джинна. Последний джинн. Джинн из прошлого (сборник)
Шрифт:
– Электрики? – неуверенно спросил он.
– Электрики, электрики, – ответили ему; кто-то хохотнул. – Господин Ромашин? Бывший комиссар СБ? Бывший главный оператор ЧК?
Кузьма озадаченно вгляделся в смутно видимые лица мужчин.
– Это было много лет назад.
– Мы в курсе.
– Кто вы?
– Не узнал?
Лицо первого из мужчин осветилось на мгновение, и Кузьма узнал Ульриха Хорста, осужденного двадцать пять лет назад на пожизненное заключение за множество преступлений против человечества. Уже было известно, что
– Ульрих!
– Узнал, доннерветер. – В голосе Хорста-младшего прозвучали глумливые нотки. – Ну что, комиссар, зажился ты на этом свете, пора на покой.
Кузьма мысленным усилием включил рацию «спрута». Он прекрасно знал, что такое секундное промедление. Но к его удивлению, на вызов никто не ответил.
– Что, не можешь дозвониться? – с язвительным участием хихикнул бывший поручик контрразведки. – Я заблокировал весь район, тебя никто не услышит.
– Это невозможно. – Кузьма начал лихорадочно соображать, что делать дальше, но возможности отступить не увидел. Инициатива была в руках Ульриха.
– Я еще и не такое могу, – хвастливо заверил его Хорст-младший. – Продемонстрировать?
– Не стоит. Подачу энергии на батарею ты перекрыл?
– Надо же было тебя вытащить из уютного гнездышка в уединенное место. Дом-то, поди, охраняется? Конечно, я мог бы прищучить тебя и в квартире, без проблем, но будет лучше, если ты исчезнешь тихо.
– Значит, это ты убил старменов-пограничников и напал на Сосновского?
– Что значит – напал?
– Он жив.
Ульрих посмотрел на стоящего рядом спутника.
– Салазар, в чем дело?
– Мы его подловили на фазенде, – пожал плечами плотный парень, – но вмешалась охрана…
– Я же дал вам термоб… – Ульрих спохватился, хрустнул пальцами, повернулся к Ромашину, бледно улыбнулся. – Ничего нельзя поручить дармоедам, все приходится делать самому. Тебя я убью лично, старик, одно время ты мне сильно досаждал.
– Остановись, – тихо сказал Кузьма, окончательно успокаиваясь. – Ты прав, я пожил на этом свете и не боюсь смерти, но пожалей ни в чем не повинных людей. На тебе и так много крови.
На плече Ульриха выросла турель с каким-то невзрачным с виду «ананасом».
– Много – мало, какая разница? – оскалился он. – А ты помолись за мою пропащую душу, глядишь, я кого-нибудь и пожалею.
– Стреляй, не умею я молиться.
– Зато жена твоя бывшая умеет, – ухмыльнулся Ульрих. – Я с ней повидался недавно.
Кузьма онемел, сжал кулаки, сделал шаг вперед.
– Ты… ее…
– Да на фиг ее убивать? – пренебрежительно отмахнулся Хорст. – Была бы она тебе дорога, может, и поиздевался бы, заставил ползать на коленях. Или нет?
– Подонок! – беззвучно выговорил Кузьма.
Ульрих рассмеялся.
– Знакомые слова, знакомые нотки. Ничего, посмотрю, что вы запоете, когда я угрохаю все ваше бывшее
Кузьма понял, что Ульрих получил вызов и разговаривает с кем-то по мобику.
– Что обещал, то и сделаю! – повысил голос Хорст, переходя на немецкий. – Только не поднимайте паники! Никто вас не тронет! – Пауза. – Хорошо, я сейчас приду и разберусь, ждите, доннерветер!
Он посмотрел на Кузьму, заколебался.
– Хотелось бы посмотреть, как ты будешь подыхать! Но нет времени, помощнички запаниковали, а я пока от них завишу. Салазар, он ваш. Но если опять что-нибудь намудришь…
Плотный парень поднял вверх руки.
– Все будет о’кей, повелитель.
С неба спустился черный каплевидный флайт «БМВ», почти невидимый на его мерцающем фоне. Ульрих запрыгнул в кабину. Флайт свечой рванул вверх, исчез.
Двое пособников Хорста переглянулись, на плечах их спецкостюмов выросли турели с оружием. Кузьма в ночном полумраке не мог определить его тип, но, скорее всего, это были «универсалы».
Был бы я помоложе, мелькнула сожалеющая мысль.
– Давай ты, – сказал плотный.
Турель на плече его молчаливого соседа шевельнулась, ствол «универсала» нашел Ромашина…
Игнат проснулся в половине двенадцатого как от толчка. Открыл глаза.
В комнате было темно и тихо. В толще потолка мигали зеленые циферки часов. Где-то за стеной играла музыка. Смолкла. Угомонились и соседи. Дом постепенно погружался в сон. Весь Славенский спальный район Новой Рязани накрывала спокойная ночь. И тем не менее возникшая тревожная «снежинка» неправильности лежала на лбу и мешала спать.
Игнат встал, прошлепал босыми ногами в столовую, глотнул черничного сока. Постоял у окна, глядя на редкие огни проносящихся над городом аэрокаров, вернулся в спальню.
Беспокойство, охватившее душу, не проходило.
Тогда он улегся поудобнее, вызвал трансовое состояние, расширяющее возможности психики видеть невидимое и слышать неслышимое.
Однако войти в озарение не успел. В ухе мяукнул мобик.
«Слушаю», – отозвался Игнат, стряхнув оцепенение.
«Разбудил?» – раздался мысленный голос отца.
«Не ты, – успокоил он Артема. – Чувствую шевеление паутины».
«Что-что?» – не понял отец.
«Что-то задело мою чувственную сферу. Я и проснулся, как паук, паутину которого задела мошка».
«Ну, у тебя и сравнения… паук. Хотя, возможно, твои ощущения имеют причину. Мне только что сообщили, что в Волоколамске видели Ульриха Хорста».
«Дед! – мгновенно сообразил Игнат. – Там живет дед! Позвони ему!»
«Звонил, никто не отвечает. Сюзанна утверждает, что он был дома, но она, скорее всего, сидела в иллюзоре, когда он отлучился».