Сага о Фафхрде и Сером Мышелове. Том 1
Шрифт:
– Никакая это не услуга, – ответил он. – Просто я не дал матери совершить дурной поступок.
– Да ты же плавал со мной! – внезапно заревел Хрингорл, багровея, но все еще стараясь улыбаться. – И будешь брать от меня подарки точно так же, как раньше выполнял мои приказы!
Он схватил Фафхрда за руку, положил ему в ладонь массивное украшение, сомкнул расслабленные пальцы молодого человека и отступил назад.
Фафхрд внезапно встал на одно колено и быстро проговорил:
– Прости, но я не могу взять то, чего не заслужил.
Он поспешно встал, повернулся и пошел прочь. Золотой браслет лежал, сверкая на снежном насте.
Фафхрд слышал рев Хрингорла и сдавленное проклятие, но не стал оборачиваться, чтобы посмотреть, подобрал ли тот столь надменно отвергнутый дар, однако с большим трудом удержался от того, чтобы не втянуть голову в плечи и не пойти зигзагом на случай, если Хрингорлу вздумается метнуть тяжеленный браслет ему в голову.
Вскоре юноша уже подходил к матери, сидевшей в окружении семерых снежных женщин. При его появлении они встали. Не доходя примерно ярда до них, Фафхрд понурил голову и, глядя в сторону, произнес:
– Я пришел, Мора.
– Долго же ты шел, – ответила та, – даже слишком долго. – Шесть голов торжественно закивали. Но краем глаза Фафхрд заметил, что седьмая снежная женщина начала неслышно отходить назад.
– Но я же пришел, – настаивал Фафхрд.
– Ты не выполнил моего приказания, – холодно проговорила Мора. Ее осунувшееся и когда-то красивое лицо выглядело бы опечаленным, побудь в нем столько гордыни и властности.
– Но теперь-то выполнил, – возразил Фафхрд. Он видел, что седьмая снежная женщина бесшумно бежит в развевающейся белой шубе между жилыми шатрами в сторону дремучего леса, который прижимал Мерзлый Стан к каньону Пляшущих Троллей.
– Очень хорошо, – сказала Мора. – А теперь ты без возражений отправишься со мной в шатер сна для ритуального очищения.
– А я ничем не осквернен, – заявил Фафхрд. – К тому же я очищаюсь иным способом, который тоже угоден богам.
Ведьмы Моры неодобрительно закудахтали. Фафхрд вел смелые речи, но голову так и не поднял, чтобы видеть не их лица с завораживающими глазами, а лишь нижние части длинных белых шуб, похожие на березовые пни.
– Посмотри мне в глаза, – велела Мора.
– Я выполняю все общепринятые обязанности взрослого сына, – ответил Фафхрд, – от добывания пищи до вооруженной охраны. Но, насколько мне известно, смотреть в глаза матери в число этих обязанностей не входит.
– Твой отец всегда меня слушался, – зловеще проговорила Мора.
– Стоило ему завидеть высокую гору, как он взбирался на нее, слушаясь при этом лишь самого себя, – возразил Фафхрд.
– Вот именно, оттого-то и погиб! – воскликнула Мора, благодаря властности сдерживая печаль и злость, но не пряча их.
– А откуда именно на Белом Зубе взялся тот лютый мороз, из-за которого лопнула его веревка? – твердо спросил Фафхрд.
У ведьм, как по команде, от возмущения занялся дух, а Мора звучно отчеканила:
– Налагаю
С необычайной готовностью Фафхрд ответил:
– Покорнейше принимаю твое проклятие, матушка.
– Проклятие относится не к тебе, а к твоим злобным измышлениям, – пояснила Мора.
– Все равно я сохраню его в сердце навеки, – отозвался Фафхрд. – А теперь, подчиняясь своему разуму, я ухожу до тех пор, пока демон гнева не оставит тебя.
С этими словами, так и не поднимая головы и глядя в сторону, он повернулся и быстро пошел к лесу, взяв немного восточнее жилых шатров и западнее широкой полосы деревьев, простирающейся почти до Зала Богов. У себя за спиною он слышал злобное шипение ведьм, однако его мать не произнесла ни звука. Уж лучше бы она что-нибудь сказала, подумалось Фафхрду.
У молодых людей раны заживают быстро. К тому времени, как Фафхрд, не задев ни одной заиндевелой веточки, вошел в свой любимый лес, все его чувства вновь приобрели былую остроту, к шее вернулась подвижность и сам он снова был чист, как нетронутый снег, и открыт для новых впечатлений. Фафхрд выбрал самую легкую дорогу, миновав покрытые изморозью заросли колючего кустарника слева и громадные, скрытые за соснами гранитные скалы справа.
Он видел следы птиц и белок, суточной давности следы медведя; снежные птицы щелкали черными клювами в поисках красных снежных ягод, покрытая мехом снежная змея зашипела на него, и он не удивился бы, появись перед ним даже дракон с заиндевелым хребтом.
Поэтому Фафхрд остался совершенно невозмутим, когда от ствола огромной сосны отделился кусок коры и в дупле появилась дриада лет семнадцати – улыбающаяся, голубоглазая и белокурая. Он, собственно говоря, даже ждал ее появления с тех пор, как увидел убегавшую седьмую снежную женщину.
Однако в течение двух ударов сердца он притворялся изумленным. Затем, с криком «Мара, ведьмочка моя!» бросился вперед, оторвал девушку от ее маскировочного фона и обнял обеими руками; они стояли, словно одна белая колонна, капюшон к капюшону, губы к губам, на протяжении самое малое двадцати ударов сердца, ударов весьма громких и восхитительных.
Затем Фафхрд залез ей рукой под шубу и, отыскав разрез в длинном платье, прижал ладонь к ее курчавому лобку.
– Догадайся, – шепнула девушка, лизнув ему ухо.
– Это нечто, принадлежащее девушке. Я думаю, что это…. – начал Фафхрд очень жизнерадостно, хотя его мысли уже бешено неслись в совершенно ином направлении.
– Да нет, дурачок, там кое-что принадлежит и тебе, – поправил влажный шепот.
Путь, которым неслись мысли Фафхрда, превратился в обледенелый склон, ведший к печальной уверенности. Тем не менее молодой человек отважно проговорил:
– Я и надеюсь, что с другими ты не проделывала это, хотя имеешь полное право. Должен сказать, что я польщен….