Сага о Форсайтах
Шрифт:
– Папиросу, сэр?
Сомс кивнул.
Зажгли папиросы - поднесли их ко рту - прислушались - затянулись выпустили дым. Майкл прижимал левую руку к груди. Сомс - правую. Так они сидели симметрично рядом.
– Ужасно трудно, сэр, извините!
Сомс кивнул головой. Его зубы были стиснуты. Вдруг его рука разжалась.
– Слышите?
– сказал он.
Звуки - совсем другие - смутные!
Майкл крепко схватил и сжал что-то холодное, тонкое - руку Сомса.
Так
Вдруг просвет двери исчез, на пороге появилась фигура в сером - Аннет!
– Все в порядке! Сын!
XV
ПОКОЙ
Когда Майкл на следующее утро очнулся от глубокого сна, первой его мыслью было: "Флер снова со мной!" Потом он вспомнил.
На его "все хорошо? ", шепотом сказанное у дверей, сиделка выразительно закивала головой.
Несмотря на лихорадочное ожидание, он все-таки сумел остаться современным и сказать себе: "Нечего распускаться! Ступай и спокойно позавтракай".
В столовой Сомс презрительно щурился на надбитое яйцо. Он взглянул на вошедшею Майкла и уткнулся в свою чашку. Майкл прекрасно его понимал: ведь вчера они сидели, держась за руки! Он увидел, что у прибора Сомса лежит развернутая финансовая газета.
– Что-нибудь о собрании, сэр? Вашу речь, наверно, расписывают вовсю.
Сомс кашлянул и протянул газету. Заголовки гласили: "Бурное собрание - отставка двух директоров - вотум доверия". Майкл бегло просмотрел отчет, пока не дошел до слов:
"Мистер Форсайт, замешанный в это дело директор, в своей довольно длинной речи сказал, что не намерен петь Лазаря. Он заявил, что возмущен поведением пайщиков, что не привык к подозрениям. Он подал прошение об отставке".
Майкл опустил газету.
– Черт возьми! "Замешанный", "подозрения". Они этому придали такой оборот, точно...
– Газеты!
– сказал Сомс и снова принялся за еду.
Майкл сел и начал очищать банан. "А ведь сумел красиво умереть, - подумал он.
– Бедный старик".
– Знаете, сэр, - сказал он.
– Я там был, и вот что я могу сказать: из всех только вы и мой отец возбудили во мне уважение.
– Гм!
– промычал Сомс и положил ложку.
Майкл понял, что ему хочется побыть одному, и, проглотив банан, ушел к себе в кабинет. Пока его не позвали к Флер, он решил позвонить отцу.
– Как вы себя чувствуете после вчерашнего, Барт?
Голос сэра Лоренса, ясный, тонкий и высокий, ответил:
– Беднее и мудрее. Каков бюллетень?
– Лучше некуда.
– Поздравляем вас обоих. Мама спрашивает, есть ли у него волосы.
– Еще не видел. Сейчас пойду к нему.
И в самом деле, Аннет кивнула
– Она просит вас принести ей собачку, mon cher.
С Тинг-а-Лингом под мышкой, ступая на цыпочках, Майкл вошел. Одиннадцатый баронет! Он еще ничего не видел, потому что голова Флер склонилась над ребенком. Определенно - волосы у нее стали темнее. Майкл подошел к кровати и благоговейно коснулся ее лба.
Флер подняла голову и открыла его взгляду ребенка, бодро сосавшего ее мизинец.
– Чем не обезьянка?
– послышался ее слабый голос.
Майкл кивнул. Конечно, обезьянка - но белая ли, вот вопрос!
– А ты как, дорогая?
– Теперь отлично, но что было...
– она перевела дыхание, и ее глаза потемнели.
– Тинг, смотри!
Китайская собачка, деликатно наморщив ноздри, попятилась под рукою Майкла. Во всей ее повадке сквозило хитрое осуждение.
"Щенята, - казалось, говорила она.
– У нас в Китае это тоже бывает. Мнение свое оставляю при себе".
– Что за глаза!
– сказал Майкл.
– Ему мы можем и не говорить, что ребенка принес доктор из Челси.
Флер еле слышно засмеялась.
– Пусти его, Майкл.
Майкл поставил собачку на пол, и она убежала в свой угол.
– Мне нельзя разговаривать, - сказала Флер, - но страшно хочется, как будто я несколько месяцев была немая.
"То же чувство, что и у меня, - подумал Майкл, - она и вправду была где-то далеко-далеко, совсем не здесь".
– Как будто тебя что-то держит, Майкл. Совсем не своей становишься.
– Да, - мягко проговорил Майкл, - устарелая процедура. Есть у него волосы? Мама спрашивала.
Флер обнажила голову одиннадцатого баронета, покрытую темным пушком.
– Как у моей бабушки, но они посветлеют. Глаза у него будут серые. Майкл, а как насчет крестных? Матерью, конечно, Элисон, а кто будет крестным отцом?
Майкл помолчал немного, прежде чем ответить:
– Я вчера получил письмо от Уилфрида. Хочешь, возьмем его? Он все еще там, но я могу держать за него губку в церкви.
– Он пришел в себя?
– По его словам - да.
Майкл не мог прочесть выражение ее глаз, но губы ее слегка надулись.
– Хорошо, - сказала она, - и, по-моему, совершенно достаточно одного крестного. Мои мне никогда ничего не дарили.
– А мне моя крестная дала библию, а крестный - нагоняй. Значит, решено - Уилфрид.
И он наклонился к ней.
В ее глазах ему почудилось насмешливое и чуть виноватое выражение. Он поцеловал ее в голову и поспешил отойти.
У двери стоял Сомс, ожидая своей очереди.