Сага о Гуннлауге Змеином Языке
Шрифт:
– Ты слышал о сватовстве Храфна, сына Энунда, к Хельге Красавице?
Гуннлауг сказал, что слышал об этом, но ничего определенного не знает. Тогда Халльфред рассказал ему все, что знал об этом, и также о том, как многие говорили, что Храфн не храбрее, чем Гуннлауг.
Тогда Гуннлауг сказал вису:
– Море спокойно, но буряТоже меня не удержит,Пусть ветер на пенных кручахКрутит корабль, играя.Горе, коль в юные годыГолову воин сложит,Но с Храфном в бою не сравнятьсяВдвоеТогда Халльфред сказал:
– Хорошо было бы, друг, если бы твоя встреча с Храфном была удачнее моей. Несколько лет тому назад я пристал на своем корабле в Глинистом Заливе, к северу от пустоши. Я должен был заплатить половину марки серебра работнику Храфна, но я медлил с уплатой, и тогда Храфн прискакал с шестьюдесятью людьми и перерубил корабельные канаты. Корабль выбросило на глинистый берег, и он чуть не разбился. Мне пришлось дать Храфну решить дело и заплатить целую марку. Вот что я могу рассказать о моей встрече с ним.
Потом они говорили о Хельге, и Халльфред очень хвалил ее красоту. Тогда Гуннлауг сказал такую вису:
– Все ж, осторожный воин,Стали разящей хозяин,Девы себе не добудет,В белый убор одетый,Ведь скальд, бывало, касалсяТонких перстов опорыПерины рыбы равнины,Длинным мысам подобных.– Хорошо сложено, – сказал Халльфред.
Они пристали к берегу в Лавовой Бухте на Лисьей Равнине за полмесяца до начала зимы [6] и выгрузились там.
6
Зима начиналась в субботу перед 28 октября.
Жил человек по имени Торд. Он был сын одного бонда с той равнины. Он любил затевать кулачные бои с торговыми людьми, и тем обычно доставалось от него. И вот он условился с Гуннлаугом, что тот будет биться с ним. В ночь перед боем Торд молил Тора о победе. Наутро, когда они стали биться, Гуннлауг подшиб Торду обе ноги, и тот свалился как подкошенный. Но при этом Гуннлауг вывихнул ногу, на которую опирался, и упал вместе с Тордом. Тогда Торд сказал:
– Может статься, что и кое в чем другом тебе посчастливится не больше!
– В чем же? – спросил Гуннлауг.
– В твоей тяжбе с Храфном, сыном Энунда, если он возьмет в жены Хельгу Красавицу в начале зимы. Я тоже был на альтинге, когда договаривались об этом.
Гуннлауг ничего не ответил. Его ногу перевязали, чтобы вправить ее в сустав, но она очень распухла.
Гуннлауг и Халльфред с их спутниками – всего их было двенадцать человек – оставили Лисью Равнину за неделю до начала зимы и приехали в Крутояр в ту самую субботу, когда в Городище уже сидели за свадебным пиром. Иллуги обрадовался приезду своего сына Гуннлауга и его спутников. Гуннлауг заявил, что он хочет сейчас же ехать в Городище. Иллуги возразил, что это едва ли благоразумно, и всем тоже казалось так, кроме Гуннлауга. Но Гуннлауг не мог ходить из-за своей ноги, хотя он и старался скрыть это. Поэтому из поездки в Городище ничего не вышло. Халльфред поехал наутро к себе домой к озеру Хредуватн в Долине Северной Реки. Их владениями управлял тогда его брат Гальти. Это был достойный человек.
XI
Теперь надо рассказать о Храфне, как он праздновал свою свадьбу в Городище. Говорят, что невеста была очень печальна. Видно, верна пословица: что смолоду запомнится, то не скоро забудется.
Случилось тогда, что человек по имени Свертинг посватался к Хунгерд, дочери Тородда и Йофрид. Он был сын Бьёрна Козы и внук Мольда-Гнупа. Свадьбу должны были играть после праздника середины зимы в Сканей. Там жил родич Хунгерд Торкель, сын Торви и внук Вальбранда. Матерью Торви была Тородда, сестра Одда из Междуречья.
Храфн поехал со своей женой Хельгой домой, на Мшистую Гору. Когда они прожили там короткое время, случилось однажды утром, до того, как они встали, что Хельга не спала, а Храфн еще спал и стонал во сне. Проснувшись, он рассказал Хельге, что ему снилось. Он сказал тогда такую вису:
– Снилось, лежу израненГадюкой испарины лука,Кровью моей окрашеноЛоже лозы покровов.Ты же, о Ньёрун браги,Ран не врачуешь Храфну,В сторону смотришь. И скальдуТрудно унять тревогу. [7]7
Испарина лука – кровь, лоза покровов – женщина, Ньёрун – богиня.
Хельга сказала:
– Я бы, конечно, не стала плакать, если бы это случилось. Вы меня бессовестно обманули. Наверно, Гуннлауг вернулся в Исландию.
И Хельга стала горько плакать.
Вскоре после этого стало известно о возвращении Гуннлауга в Исландию. Хельга стала тогда так холодна к Храфну, что он не мог удержать ее дома, и они поехали назад в Городище, но и там брак с Хельгой доставлял Храфну мало радости.
Позднее той же зимой стали люди снаряжаться на свадебный пир к Торкелю из Сканей. Был туда приглашен и Иллуги Черный с сыновьями. И вот когда Иллуги снаряжался в путь, Гуннлауг сидел в доме и не снаряжался. Иллуги подошел к нему и сказал:
– Что же ты не готовишься в дорогу, сын?
Гуннлауг ответил:
– Я не собираюсь ехать.
Иллуги сказал:
– Ты, конечно, поедешь, сын! Не надо позволять себе тосковать по какой-то одной женщине. Веди себя так, как будто это тебя не касается. Будь мужчиной! А в женщинах у тебя никогда не будет недостатка.
Гуннлауг послушался отца, и вот гости съехались на свадебный пир. Иллуги и его сыновья сидели на почетном сиденье, а Торстейн, сын Эгиля, его зять Храфн и поезжане жениха – на втором почетном сиденье, против Иллуги. Женщины сидели на поперечной скамье, и Хельга Красавица сидела рядом с невестой. Глаза Хельги и Гуннлауга невольно часто встречались, и было, как говорится в пословице: глаза не могут скрыть любви. Гуннлауг был хорошо одет. На нем был тот самый богатый наряд, который ему подарил конунг Сигтрюгг. Он очень выделялся среди других мужчин своей силой, ростом и красотой. На пиру было мало веселья.
В тот день, когда мужчины стали снаряжаться в обратный путь, разошлись и женщины и тоже стали готовиться к отъезду, Гуннлауг подошел тогда к Хельге, и они долго разговаривали друг с другом. Тогда Гуннлауг сказал вису:
– Горькие дни потянулисьПод пологом гор для Гуннлауга,С тех пор как Хельгу КрасавицуХрафн просватал в жены.Слову скальда напрасноНевестин отец не поверил,Отдал другому деву,Видно, на злато польстился.