Сага о халруджи. Компиляция. Книги 1-8
Шрифт:
Хамна чувствовала себя лучше. У нее был сильный организм и удивительная тяга к жизни. Когда они отошли от Туманной Башни настолько, что Арлинг перестал чувствовать запах испарений, у наемницы исчез жар и стали засыхать нарывы. Еще через пару дней, у нее кончился бред. И хотя ему не хотелось этого делать, Регарди заставил себя связать ее. Если Акация выживет, она все равно останется етобаром – пусть даже без зрения или последней руки. О последствиях Белой Язвы он не забывал.
Ухаживая за больными, Регарди каждый день ждал, когда у него вскочат нарывы, появится жар и начнутся галлюцинации. Но болезнь не замечала его, сосредоточив все силы на Сейфуллахе. Арлингу стало плохо
Но все это было в прошлом. Впереди простирались бесконечные пески, в которых затерялось даже время. Жизнь остановилась, превратившись в однообразную череду жарких дней и холодных ночей, когда застывали мысли, и переставало биться сердце.
В одну из таких ночей Арлинг сидел на бархане, пытаясь вычислить по звездам воду, как учил иман. Это было бесполезным занятием, потому что Регарди не мог почувствовать звезды даже в свои лучшие дни, а сейчас он и вовсе казался себе деревянной куклой – обычное состояние после приема больших доз ясного корня. Чтобы не допустить опасных мыслей, ему нужно было чем-то себя занять, поэтому он думал о звездах.
Все его друзья любили звезды. Сейфуллах, напившись, пел им песни и показывал слепому халруджи карту караванных путей Сикелии, которые боги отразили в небе, словно в зеркале. Звезды любили иман и Атрея. Вспоминая их, Регарди находил в сестре и брате много того, что не замечал раньше. У них было плохое чувство юмора, они использовали странные, порой жестокие методы обучения, им нравились народные песни кучеяров, от которых закладывало уши и хотелось убежать на край света, но в их компании всегда было тепло и уютно. За годы, проведенные вместе, они стали не просто родными. Они превратились в его ангелов, личных богов, в которых верил только он. И ему их не хватало.
Задумавшись, Регарди не сразу почувствовал взгляд.
Хамна пришла в себя и внимательно смотрела на него, не шевелясь и не произнося ни слова. Арлинг подошел к ней и, присев рядом, проверил веревки, но узлы были не тронуты. Акация очнулась впервые, с тех пор как они спустились с Туманной Башни. Вместе с сознанием, к ней вернулась и ненависть. Сейчас наемница ничем не напоминала ту Хамну, которую он встретил в цитадели серкетов. Львица не ослепла и не потеряла еще одну конечность. Акация победила болезнь и была готова к войне. А значит, наступал момент, который он так отчаянно откладывал на потом.
«Наверное, нужно спросить, как она себя чувствует», – подумал он, но с губ сорвался совсем другой вопрос:
– Ты убьешь Сейфуллаха?
– Да, – быстро отозвалась она.
– Кто бы сомневался, – хмыкнул он.
– Но не сейчас.
– Боишься, что не справишься со мной?
– Боюсь, – призналась Хамна, удивив его. Слышать о слабости из уст наемницы было странно.
Разговор повернул не в ту сторону. Сражаться с ней и ненавидеть ее было привычно, ухаживать за Хамной, когда она была без сознания, тоже, но как вести с себя с новой Акацией, халруджи не знал.
– Хорошо, – медленно произнес он. – Тогда назови причину, почему я не должен тебя убить?
– На согнувшееся дерево залезть легко, – хмыкнула наемница. – Ты не станешь убивать меня, потому что сейчас – это легко. Но испытывать тебя я не стану.
– Еще одну?
– А чем тебе не понравилась предыдущая?
Арлинг задумался. Без наемницы он мог еще долго плутать по Туманной Башне в поисках Сейфуллаха. После знакомства с белым журависом его Дорога Молчания могла начаться на дне колодца с септорами. С другой стороны, он отплатил Хамне сполна, вытащив из цитадели и не бросив умирать у ее подножья. Но еще раньше он отрубил ей руку. Из-за того, что она хотела убить Сейфуллаха. Однако Акация делала это, потому что была етобаром, и ее нанял Сокран, мечтавший убрать племянника на пути к богатству и власти рода Аджухамов. Етобары убивали на уровне инстинктов – так охотились хищники.
Монолог с самим собой принимал опасный оборот. Неужели он пытался оправдать Хамну? Испугавшись такой мысли, Регарди выбрал самое легкое – кивнул.
– Что за сделка?
– Етобары всегда заканчивают то, за что взялись, – сказала Акация, глядя ему в лицо. – Надеюсь, ты понимаешь это. Пока я не убью Сейфуллаха, мне нельзя спать дольше трех часов, пить вино, есть сладкую пищу, смеяться и носить яркую одежду и украшения. Только если это необходимо для дела. Таков кодекс. Етобары не дикари. Мы – древний клан, и быть частью его – большая честь для каждого из нас. Етобары были первым военным кланом Сикелии, и, если такова судьба, останутся последним.
Арлинг понял, что откровения Хамны были своеобразной платой за спасение, и не перебивал ее. Никто никогда не знал о етобарах больше, чем хотели рассказать они сами.
– Я молода, – как-то растерянно произнесла она. – Сейфуллах был моей третьей жертвой. Будет третьей. Я получила заказ от его дяди еще до того, как Аджухам повел караван в Самрию. Сокран не хотел торопиться и настоял на том, чтобы я дождалась его возвращения. А потом случился ты и все испортил. Поэтому сначала я убью тебя. Вот, что предлагаю. Ты отпустишь меня, а я не стану убивать Сейфуллаха, пока ты жив. Даже если он окажется передо мной связанным и беспомощным, как сейчас я перед тобой.
– Договорились, – кивнул Регарди, удивившись тому, как быстро согласился. Он был уверен, что иман не одобрил бы его выбор, ведь голодному тигру свинью стеречь не поручают. Но правда была в том, что он не мог заставить себя убить Хамну сейчас, хотя и понимал, что заключая с ней сделку, рисковал жизнью Сейфуллаха, которая и так могла оборваться в любую секунду. Арлинг не сомневался, что Акация сдержит слово и не тронет Аджухама, пока жив он, Регарди. Однако даже опытный пловец тонет в реке. Халруджи направлялся в Пустошь Кербала, где его, наверняка, ждали. После Боев Салаграна у серкетов должно было быть к нему много вопросов. А бессмертным он не был.
– Договорились, – повторил он. И чтобы прекратить сомнения, разрезал веревку на запястьях Хамны.
Некоторое время она не двигалась, напряженно вглядываясь в него. Регарди тоже замер, готовый в любой момент отразить ее атаку, которой так и не последовало. Наемница медленно потерла запястья, и, приподнявшись на локтях, устроилась поудобнее.
– Я уйду завтра на рассвете, – сказала она, словно они были случайными путниками, встретившимися в пустыне. – А теперь расскажи мне о себе. У кучеяров есть один старый обычай. Накануне сражения, в котором выживет только один, враги признаются друг другу в том, что не решились бы поведать даже близкому человеку. Раскрыв врагу тайну, о которой не должен знать никто, ты наверняка постараешься убить его. Как и он тебя. Этот обряд проводят ночью, он называется джаган-джаган, что по-кучеярски означает «поедание головы врага».