Сага о халруджи. Компиляция. Книги 1-8

Петрук Вера

– Ничего я ему не давала, – возмущалась Маисия. – Все на тумбочке у кровати так и осталось нетронутым – микстуры, пилюли, порошки. Он вечером совсем плохой был, и я решила подождать до утра, чтобы на покойника зря не тратиться. А на следующий день этот притворщик уже по всему подземелью скакал и нос любопытный совал куда не следует. «Маркиза, – заявил, – меня вылечила. Велела, чтобы я на ноги за одну ночь встал, я и встал». Не нравится мне этот парень, вы с ним осторожнее. И так как я еще своего мнения не говорила, вот оно: зря вы его из реки вытащили. Хлопотный очень, по глазам видно».

Вспомнив вранье Нильса насчет фехтования, Дэйра полностью с лекаркой согласилась. Но вернуть донзара

обратно в Лаверье означало пойти на попятную перед Амрэлем и всем замком, вставшим на его сторону. А Дэйра была слишком гордой, чтобы признаться перед Лорном в своих ошибках. К тому же, у нее еще оставалась надежда, что из Нильса выйдет толк. Когда Амрэль покинет замок, она найдет время на то, чтобы преподать донзару пару уроков на тему «лгать плохо».

К вечеру небо заволокло тучами, воздух потеплел, и все опасались снега, но поднявшийся ветер дарил надежду, что непогода празднику не помешает.

Поединки должны были пройти в три этапа. Первый был пешим. Вабары без коней сражались на копьях через барьер. Победителем становился тот, кто сломал копье противника. Второй этап, традиционный, состоял из сшибок конных вабаров с правилами, как в первом: сломать копье или выбить противника из седла. Третий, по мнению Дэйры, самый интересный, состоял из поединков на мечах. Она не любила, когда в игры людей втягивали животных и не раз ловила себя на мысли, что больше волновалась не за всадника, а за лошадь, которая, хоть и прикрытая попонами и налобником, также с легкостью могла получить смертельное ранение осколком копья. Поединки на копьях были скучны, зато бои на мечах давали возможность в полной мере оценить мастерство воинов.

Турнир начался неправильно, потому что Дэйра опаздывала. Платье королевы праздника шилось на Сидию, которая была выше дочери герцога, поэтому Марго со служанками пришлось наспех укорачивать подол, чтобы Дэйра могла ходить. По мнению девушки, платье было похоже на шутовской наряд, так как состояло из тканей трех ритуальных цветов – голубого, белого и пурпурного. Голубой означал возвышенность мыслей, белый – чистоту, а пурпурной – преданность родине. Дэйра предпочла бы облачиться в черное – цвет, идеально отражавший ее настроение.

В крытой галерее, которая вела к трибуне, где сидела ее семья с почетными гостями, подшитый наспех подол оторвался, и Дэйра, которая и так должна была появиться последней, задержалась, пытаясь справиться с нарядом. Она предпочла бы оторвать кусок ткани, но опасалась материнской истерики, которую герцогиня ей бы, наверняка, потом закатила. Да и насмешливые взгляды столичных гостей тоже терпеть не хотелось. На нее и так все будут пялиться. Впервые в истории турниров Эйдерледжа на троне «королевы» будет сидеть столь странная и неподходящая кандидатура. Об этом ей сообщил сегодня едва ли не каждый – начиная от Гарона Шонди и подруг и заканчивая горничными. Кто-то говорил прямо, другие утопали в витиеватых фразах, которые оскорбляли еще сильнее. Дэйра выслушивала каждого, молча улыбалась и откладывала имена обидчиков в памяти – чтобы отомстить, когда у нее будут на то силы и время. Единственным человеком, оставшимся равнодушным к ее роли, был Томас. Накануне турнира брат вообще резко потерял интерес ко всему происходящему и был занят какими-то своими малопонятными Дэйре делами. Нильс бегал за ним, как собачка на поводке, и тоже не обращал на Дэйру внимания. Приравняв равнодушие брата к оскорблению, Дэйра нацепила маску ненависти ко всем собравшимся, но донести ее до трибуны не успела – оторвался подол.

Пока она растерянно глядела на свои коленки, торчащие из-под верхней, короткой юбки, затрубили герольды. Похоже, турнир открывали без королевы. Да и кому она была нужна, когда среди участников – сам Амрэль Лорн. Дэйра

со вздохом глянула в окно галереи, раздумывая, что случится, если она все-таки не придет.

Между тем, начиналась ее любимая часть. Вабары, блистающие полным вооружением и доспехами, торжественно проезжали мимо турбин на конях, живописно задрапированных в длинные попоны, расписанные яркими красками, с изображением гербов и девизов. На одних всадниках были накидки из серебристого и малинового бархата, на других – из бархата золотистого и коричневого цветов. Шлемные украшения, которые должен был сбить противник в поединке на мечах, ярко пестрели в осеннем воздухе. Тут были и платки возлюбленных, и перья диковинных птиц, и даже небольшие чучела гербовых животных.

За всадниками, пританцовывая, шла шеренга из младших вабаров в полном боевом облачении. Красивый обычай не только украшал турнир, но и имел целью приучить мальчиков с детства к тяжелому весу доспехов.

Люди восторженно кричали, приветствуя участников, а герольды, надрывая глотки, объявляли правила и ограничения. Ограничений было немного: запрещалось атаковать ноги и правую руку противника, не прикрытую мечом, и очень скоро начали называть имена участников. Как всегда, они были вычурными, смешными и безумно интересными, являясь солью и перцем, придающими турниру особый вкус.

– Альмидор Верный, Фульгинар Бесстрашный, Яростный Дракон, Пальмидас Искренний, – надрывался герольд.

С платьем надо было что-то делать. Если возвращаться назад и переодеваться, то, значит, терять полчаса – быстрее преодолеть все лестницы и добежать до своей башни просто не получится.

– Хлоридан Смелый, Альтомар Кровавый, Термодонт Гневный, Эролин Жестокий, Рыцарь Лебедь!

Услышав последнее имя, Дэйра едва удержалась от смешка. Рыцарем Лебедем себя назвал Томас, и только боги знали, что было в голове у ее брата, когда он выбирал прозвище. Намекал на лебединую грацию? Так, это больше для дам подходит. Впрочем, вероятно, в дам он и целился. При упоминании имени Томаса трибуны взорвались женскими криками восторга. Все дамы «болели» за ее брата.

Дэйра заморгала, переводя взгляд обратно в галерею, и вдруг заметила темную фигуру в плаще, стоявшую у дальнего окна. Человек стоял так тихо и неподвижно, что заметить его было сложно. Дэйра собиралась уже закричать, потому что в этой галерее никто кроме нее и членов семьи появиться не мог – гости попадали на трибуну через другой коридор, но тут поняла, что человек ее не видит. Он стоял к ней спиной и что-то быстро делал руками. В голову поползли совсем нехорошие мысли.

– Амрэль Лорн, – объявил герольд, и на трибунах повисло молчание. К чести королевского брата он не стал настаивать, чтобы его представляли первым – обычно рыцарей называли по порядку, кто первым записался, – однако его имя резало слух слишком многим, чтобы радоваться его участию в турнире.

Дэйре очень хотелось поглядеть, на какой лошади и в каких доспехах выехал Лорн, но все ее внимание занял человек в плаще, казавшийся очень опасным. Однажды, когда Поппи предложила ей носить с собой маленький нож, спрятанный в поясе, Дэйра подняла кормилицу на смех, ведь даже отец не носил оружие, когда был дома, но сейчас слова старой донзарки показались не лишенными смысла. Чего-то все-таки старые люди знают, чего не известно молодым.

Какое-то мгновение она колебалась позвать ли стражу или заговорить с незнакомцем, когда ее увидели. Человек в капюшоне как раз посмотрел в сторону, откуда выезжал Лорн, и заметил Дэйру, стоящую у окна. Реакция была неожиданной. Втянув голову в плечи, он попытался спрятать лицо глубже в тени капюшона, но блокнот и уголь в руках уже все рассказали. Видимо, Томас тоже это понял, потому что с досадой протянул: