Сага о халруджи. Компиляция. Книги 1-8
Шрифт:
– Я с ней, – заявил Аллен, кивнув в сторону Магды. – Поэтому и с тобой тоже. Пока.
Солуока в вине все-таки подействовала на етобара, потому что движение у него стали вялые и медленные. Аллен и не пытался сопротивляться действию зелья. По планам Регарди они все должны были уснуть, чем етобар и занялся. Лег на циновку ближе к входу, вытянулся на спине и замер, будто покойник. Регарди захотелось проверить, закрыл ли етобар глаза или так и таращился в потолок шатра, но любопытство пришлось усмирить. Время для выяснения отношений с Алленом было не самое удачное.
– Будут вам игры, – бросил он ученикам. – Но позже.
Арлинг никогда не был и не мог стать иманом, но внимание молодых кучеяров подкупало. Они подняли руку на Магду и поплатились, но ненависть Регарди к ним уже давно испарилась, как тот дождь, что выпадал в Карах-Антаре неделю назад. Возможно, если бы дождей было больше, пустыня сдалась бы, но стоял зной, дул суховей, власть песков в этой части света казалась незыблемой. Вот и гнев Арлинга исчез, уступив место привязанности, которая была для него неожиданна.
Кучеяры улеглись рядом с Алленом с тем же послушным видом, с каким они закапывали трупы наемных убийц пару часов назад.
Глава 15. Игры без правил
Вскоре вернулась Хамна. Время перевалило за полночь, праздник гудел, сверкал и сотрясал пустыню. Кучеяры веселились и готовились к новогоднему салюту. Никому не было дело до етобарки, которая вытащила из женского шатра одну пьяную девицу и принесла ее на плече в гостевую палатку. Арлинг поднял Магду, а Хамна положила на ее место похожую девушку. Фадуне и девице тщательно замотали головы платками – найти вторую лысую женщину в караване вряд ли было возможно.
Пока его халруджи прятала Видящую в шатре неподалеку – среди таких же пьяных спящих девиц, Арлинг тщательно следил за каждым их движением. Ему совсем не нравилось оставлять на ночь Магду одну среди незнакомцев, но другого способа обезопасить ее от игры Сейфуллаха в голову не пришло. Хамна вернулась, Арлинг же еще был мысленно с Фадуной, ругая ее за то, что она не хотела принимать его таким, каким он был. В то же время он не мог перестать обожествлять ее за то, что она оставалась с ним и выбирала его, несмотря ни на что. Магда глубоко спала, но дышала тяжело – вино вряд ли было ей впрок.
Регарди повернулся на бок и обвил рукой незнакомую девушку. На ее месте должна была быть Фадуна, но его последние попытки приблизиться к Магде с треском проваливались. Видящая хотела от него невозможного – чтобы он был и ангелом, и демоном одновременно. Арлинг не выбирал стороны, не делил мир на черное и белое. Не видя свет, он сохранял его для себя в тысяче оттенков и сам оставался таким же.
Погрузившись в мысли о не благих намерениях, которые ему предстояло совершить в ближайшее время, Арлинг впал в полудрему, позволив солуоке немного похозяйничать в своем сознании. Очнулся Нехебкай, недовольный вторжением зелья, но Регарди легко отодвинул его в темноту – туда, где оттенки его жизни собирались в самый беспросветный мрак. Пусть посидит и подумает о своих словах и обещаниях, которые давались ему слишком легко. Арлинг еще не простил ему Магду и не собирался прощать в ближайшее время. С тем, что было задумано, он и без Нехебкая справится.
Солуока успела подарить ему легкий дурман о жизни с Магдой на заброшенном острове, полным всего – красивых цветов, сытных овощей и фруктов, сладкоголосых птиц, вот только они оба были
– Девица ни в чем не виновата, – пробрался к нему из недр сознания голос Нехебкая. – Полегче, ласковее.
Регарди пожалел, что Индиговый не имел плоти и крови. Ему сейчас так хотелось кому-нибудь врезать. Досчитав до тысячи, он успокоился ровно настолько, чтобы снова обнять девицу – на этот раз не спящую, но лежащую без сознания. В душе все гремело и бушевало. Хорошо, что с Магдой пока все шло по плану. Фадуна мирно посапывала в соседнем шатре, обняв подушку и забрав одеяло у соседок.
Притворяться спящим пришлось еще часа четыре. Гуляющие по несколько кругов пропели все известные кучеярские песни, потом плясали так, что у Арлинга заболела голова от их топота, передающегося по песку. Затем он страдал, слушая дурацкий салют, от которого Регарди не испытывал радости и когда был зрячим. Взрывы, раздающиеся высоко в небе, будоражили душу, заставляя испытывать все оттенки тревоги, на какие он был способен. Радовало, что Нехебкай, похоже, искренне мучался от того, что не мог насладиться любимым зрелищем. Индиговый признался, что заставлял серкетов Подобного устраивать в горах салюты каждую неделю – так ему нравились эти гремящие огни в небе.
Наконец, громыхание затихло. Еще какое-то время оглушенные праздником люди пили и курили журавис – есть они были уже не в состоянии. Потом особо стойкие разбрелись по шатрам творить любовь, и тут Арлинг напрягся, никто ли не надумает сунуться в палатке к Магде, но, к счастью, план менять не пришлось, потому что ближайшая парочка завалилась сразу в песок, отдавшись страсти прямо под звездами. Какое-то время Регарди мрачно слушал их вздохи-ахи, после чего наступила долгожданная тишина, которая изредка нарушалась отдаленным ревом животных, неровными шагами какого-нибудь гуляки, пробудившегося отлить, да отдаленным гулом ветра, который еще свистел за горизонтом, обнимаясь с солнцем, но обещавший нагрянуть с первыми лучами. Если Арлинг что-то и понимал в пустыне, так это то, что первый день нового года будет ненастным – в том понимании, что вкладывали в это слово все кучеяры. Кажется, на них надвигался самум.
Но пока все его внимание привлекли крадущиеся шаги, которые с благими намерениями никак связаны не были. Арлинг почувствовал, как напряглись Аллен и Хамна. Они тоже услышали. Приказав им вмешиваться, только после его приказа, Регарди приготовился встречать гостей.
Сейфуллах привел с собой маленькую армию – человек двадцать лучших воинов, которых Арлинг и его команда во время «чистки» не посчитали опасными. Еще человек пять пришли с Терезой Монтеро, которая в этих землях носила имя Тарджи Воительницы и претендовала на лидерство, которое так и не смогла получить дома на Севере.