Сага о Кае Безумце
Шрифт:
— Если он подраненный был сильно, могу и не угадать, — дернул плечом Хвит.
— Вместе вспомним. Никого из Сигурдовой или Ормовой дружины на землях Хрейна быть не должно. А если местный кто-то сбежал, так его Эрн узнает.
— Узнаю, — прорычал сакравор, стискивая кулаки. — Узнаю и убью.
Хёвдинг положил руку на плечо десятирунному.
— Нет. Не убьёшь. Ты привезёшь его на суд Рагнвальда. Думается мне, что конунг сумеет придумать наказание потяжелее, чем ты. Чтоб Хрейн даже червям подземным после смерти завидовал.
Мы повернули
Глава 3
Медленно и неотвратимо на нас надвигались огромные поросшие лесом горы. Из неприметных голубоватых теней на горизонте они разрослись до небесных гигантов. Побережье исчерчено утесами, испятнано одиночными скалами. Высоко над нами, распахнув широкие крылья, парил орел.
Боги не знали, одобряют ли они нашу поездку или нет. Солнце то обжигало кожу последними летними лучами, то пряталось за пухлые тучи, и сразу же налетал ледяной ветер. Пару раз даже начинал накрапывать дождик, но быстро передумывал.
Сакравор стоял рядом с Арне Кормчим и показывал, куда вести корабль.
— Тут на дни пути что туда, что обратно — нет толкового берега. Одни скалы. Так дед Хрейна и выбился в ярлы: поставил свое поместье возле единственного места, где можно высадиться. Остальные поместья разбросаны так, что Фомрир ногу сломает. От одного до другого по несколько дней идти. Даже не идти, а ползти. То вверх, то вниз. Любую ровную площадку, где почва наросла хотя бы в половину ладони, тут же вспахивают.
Мы вошли во фьорд, прямой, точно стрела. На дальнем его конце виднелись постройки. Завидев нас, там забегали мелкие черточки — люди.
— Врасплох их не застать, — отметил Альрик.
— Да и застанешь, толку никакого. Тут только пара домов да сарай. Товары почти сразу увозят вглубь леса.
— Ты много знаешь о землях Хрейна.
— Не первый год враждуем.
Когда Волчара мягко коснулся бортом деревянного причала, там уже стояли пятеро хускарлов. Без оружия и щитов. Мы же наоборот приготовились к бою. Альрик поднял руку, давая знак остановиться. Сакравор легко запрыгнул на доски с секирой наперевес.
— Хрейн. Где он?
— Как вернулся с боя, больше не видели, — низко кланяясь, ответил один из местных. С виду вылитый трэль — выбритый наголо, в худой одежонке, босой.
Эрн повернулся к нам и кивнул. Мол, высаживаемся.
Альрик оставил на Волчаре аж шестерых ульверов. Точнее, пятерых и Ящерицу. Сакравор сразу предупредил, что калека горную тропу не выдюжит. Я понял, почему хёвдинг был настолько осторожным. Несмотря на жалкий вид встречающих, чахлые домики, которые того и гляди снесет ветром, и безлюдность, я чувствовал угрозу. Словно в лесу в засаде сидит вооруженный до зубов хирд и ждет команды атаковать.
Более того, Альрик сказал отвести Волчару подальше от берега и внимательно следить за пристанью и морем. Может, Хрейн внезапно научился думать и оставил пару кораблей вне фьорда? К тому же, если сам
Наши подумали о том же. И Вепрь, проходя мимо трэля, схватил того за шкирку, прижал лезвие ножа к его шее и ласково спросил:
— Где корабли Хрейна?
— Он… он послал их за людьми, — бритый говорил быстрым шепотом, косясь на нож. — Сказал, что скоро понадобятся новые воины. Что битва еще не закончена. Что он еще отомстит за оскорбление.
— А не слишком ли ты много знаешь? А, трэль?
— Это не он, — шепнул Хвит.
Альрик взмахнул рукой, мы разбились по двое и побежали обшаривать халупы. Нам с Тулле достался домик на отшибе. Я выхватил нож, секирой тут особо не помашешь, открыл дверь и влетел внутрь. В нос шибанула смесь запахов: от застарелой рыбной вони до незнакомого пряного аромата. Но домик оказался пустым. Лишь старые сети грязным комком валялись в углу.
— Ну? — спросил Тулле.
— Ничего.
Зачем сеть бросили в дом? Да еще и в таком виде. Ее либо просушивают на улице, либо ловят ей рыбу, либо сжигают, если сплести новую оказывается быстрее, чем чинить старую.
Волчара отплыл от причала. А мы двинулись к поместью Хрейна.
Поначалу идти было легко, но уже через час я пожалел, что не остался на судне. Мелкий дождик, который прежде изредка накрапывал, усилился. И без того трудная дорога вверх по склону стала еще и скользкой. Затяжелевший от воды волчий плащ я не взял, потому промок до последней нитки. Холодные порывы ветра пробирали до костей.
Я перехватил секиру поудобнее и, стиснув зубы, продолжал идти. Видарссон, и тот не жаловался со своей одной руной, пыхтел в спину, но шел.
Еще через час те немногие признаки дороги, которые еще виднелись, исчезли. Мы словно пробирались по дикому лесу. Ни запаха дыма. Ни стука топора. Ни забытой тряпки. Сколько раз я оскальзывался и падал в мокрую траву? Раз чуть не прибил Тулле секирой, когда взмахнул ей, чтоб удержаться на ногах. Впрочем, друг отомстил. Огрел по спине, когда сам выплясывал на крутом склоне.
Теперь мы выглядели не так устрашающе, как в начале. Все с ног до головы грязные, в ошметках листьев и земли, волосы повисли серыми сосульками. Видарссон вовсю шмыгал носом и сморкался в траву. Хвит, поначалу подбиравший красивые кённинги к дождю, вскоре перешел на проклятья.
Чтоб хоть немного отвлечься, я спросил у Тулле:
— Слышь. Вот убитый в бою попадает к Фомриру. Так?
— Ну.
— Утопленник — к Нарлу. От зверя какого — к Хунору. Если кто умрет от старости или болезни — возвращается в землю к Фольси. А если от яда помер? Куда он пойдет?
Хвит кашлянул, сплюнул и ответил:
— К землепашцу. Яд — это ж как болезнь.
— Не, — возразил Тулле. — Тогда и нож в горло тоже, считай, болезнь. Это убийство. Значит, Фомрир.
— Фомрир только сталь и кулак признает, — встрял Вепрь. — С чего ему отравленника брать?