Сага о Копье: Омнибус. Том I

Уэйс Маргарет

Хорнфел быстро сказал:

— Ранс.

— Нет! Нет! И еще раз нет!

— Я понял тебя, ты против, — сказал Хорнфел. — Рилгар?

Тан Тейвара пожал плечами. Его глаза напомнили Гнейссу глаза голодного кота — такие же прищуренные и злые.

— Тебе не придется читать мои мысли, Хорнфел. Я говорю вслух: пусть они убираются отсюда. У нас нет для них места, они нам не нравятся, и мы в них не нуждаемся.

Гнейсс пристально посмотрел в глаза Рилгара. "Все, сказанное тобой об этих людях, можно было бы переадресовать тебе, Тейвар", — подумал

он.

Затем он громко сказал:

— Мы можем отдать им наши восточные земельные участки, все равно мы не используем их уже три года. Мы не можем знать заранее: придутся люди нам по душе или нет. Но вот другой вопрос: нужны ли они в Торбардине? — Быстрым взглядом он окинул всех, сидящих за столом. — Фермеры всегда нужны, а эти люди и есть фермеры. Я говорю: давайте примем их, и пусть они работают и сами кормят себя. А половину урожая они будут отдавать нам как, плату за убежище.

Гнейсс посмотрел на Хорнфела:

— А что скажешь на это ты?

Голос Хорнфела звучал торжествующе:

— Примем их.

Рилгар поднялся и вышел из Зала Совета; бормоча проклятия, Ранс последовал за ним. Таны дерро уже ничего не могли сделать, чтобы не допустить беглых рабов в Торбардин.

Совет проголосовал, и что-либо изменить не в силах был даже Рилгар. Пока…

Гнейсс взглянул на сидевших перед ним Туфу и Блафа. Он улыбнулся, услышав, что Блаф тихо спрашивает Туфу о том, как всетаки проголосовало собрание, и повернулся к Хорнфелу.

— Ты получил нужный тебе голос, мой друг. — Хорнфел задумчиво кивнул. — Но что же теперь? Может быть, ты думаешь, что твои восемьсот оборванцев проведут зиму в праздности и спячке?

Хорнфел словно бы и не слышал в его голосе сарказма.

— Скажи мне, Гнейсс, удастся ли нам сделать своими союзниками больных и голодных людей, если мы сразу же начнем забирать у них половину их урожая?

Гнейсс усмехнулся:

— Они же не начнут работать прямо сегодня, Хорнфел. Просто скажи этим людям, что они могут провести зиму здесь. Если война из Внешних Земель придет в Торбардин, они, вероятно, будут хорошо сражаться, защищая город, где им оказали гостеприимство. Если же в Торбардин придет… междоусобица, что ж, у тебя есть мой Девар и Клар, а больше нам никто и не нужен.

Сказав это, Гнейсс вспомнил кошачий взгляд тана Тейвара. Он до сих пор ощущал ледяные иголки глаз Рилгара, уколовшие его.

— Ты прямо сейчас объявишь людям решение Совета?

Хорнфел побарабанил пальцами по столу.

— Я хотел бы минутку передохнуть.

— Передохнуть? Ну да, конечно, пойди отдохни. Но будь осторожен, где бы ты ни был. В последние дни мне очень не нравится, как смотрит Тейвар.

— И мне тоже, — сказал Хорнфел, и Гнейсс понял, что его друга мучила бессонница не только из-за беглых рабов.

Хорнфел постоянно помнил, что ему надо быть предельно осторожным. Он помнил об этом и сейчас, когда отдыхал в саду Двора Танов. Медленно ходил он по аккуратным дорожкам, выложенным гравием.

Он был рад одержанной на Совете победе. Он вовсе

и не думал, что "восемьсот оборванцев Проведут зиму в праздности и спячке". Но он не хотел ничего такого, что выглядело бы для них как "контрактное рабство", ничего, напоминающего подневольный труд. Так не завоюешь настоящих союзников, а он знал, что скоро они ему очень понадобятся. Подтверждение этому он увидел сегодня в глазах Рилгара.

Тан Хайлара остановился. Незаметно для себя он подошел к самому большому в Торбардине участку земли, засаженному растениями. Круглый год здесь цвели цветы. Повсюду виднелись вереск и серо-зеленые горные бессмертники, королевский папоротник разбросал свои листья, скорее золотые, чем зеленые, — словом, земля здесь была покрыта сплошным ковром зелени и цветов.

Широко раскрытые розовые лепестки олеандра сверкали в ярком свете, падающем с потолка пещеры из множества пронизывающих гору кристаллов. Хорнфел коснулся пальцем нежного цветка. Тот слегка задрожал под его ладонью. Хорнфел отдернул руку и посмотрел на льющиеся сверху потоки света.

Система проходящих с поверхности земли кристаллов освещала все шесть городов Торбардина, как если бы эти города, находились на поверхности. Света было достаточно для любых растений, и урожаев с подземных полей гномам Торбардина для сытой жизни вполне хватало.

"Мы любим горы и их тайны, — подумал Хорнфел, — но и свет мы любим тоже. Во всяком случае, многие из нас".

За спиной Хорнфела послышались чьи-то мягкие шаги. Он медленно повернулся и постарался не выказать удивления, когда увидел перед собой тана Тейвара. Хорнфел понимал: Рилгар здесь сейчас чувствует себя очень даже неуютно — ему был нестерпим яркий свет. Рилгар смотрел на него прищурившись, в его глазах Хорнфел отчетливо видел мрачные тени черных мыслей. Казалось, по саду пролетел зимний, холодный ветер.

— Твои… гости ждут тебя, — сказал Хорнфелу маг дерро.

С презрительной улыбкой Рилгар повернулся и, ничего не сказав больше, ушел.

"Черные мысли и кроваво-красная ярость", — подумал Хорнфел. Рилгар постоянно пытался всем танам Торбардина внушить, что нельзя впускать людей в горное королевство, и вот потерпел поражение.

Тан Хайлара знал: если бы Рилгар мог, он бы убил его не задумываясь; и если такая возможность ему представится, он это сделает. Но прежде он постарается убить Гнейсса, голос которого оказался решающим, из-за которого ненавистные Рилгару люди войдут в Торбардин!

Хорнфел полагал: единственная причина, почему Рилгар пока не пытается убивать танов, в том, что он еще не нашел Королевского Меча.

Как долго он уже ищет его? И сколько времени еще осталось до того, когда он устанет ждать и начнет войну без Меча, без этого символа власти?

Хорнфел уже сомневался в том, что Меч будет найден. Слишком много времени прошло с того дня, как его увидели во Внешних Землях. Прошлой ночью Хорнфел задумался, что следует предпринять, если Киан, маг и Станах мертвы и если Меч Бури снова утерян.