Сага о Копье: Омнибус. Том I
Шрифт:
Еще один стражник прыгнул на Флинта, не успевшего восстановить равновесие после первого убийственного удара, и гному пришлось попятиться.
— Этим подонкам все равно, за кого драться, Танис! — раздался пронзительный голос Тассельхофа. — Бросай им время от времени кусочек падали, и они твои наве…
— Падали!! — взревел гоблин и отвернулся от Флинта. — А как насчет кендерятины, ты, недомерок? — И он бросился к безоружному на вид кендеру, протягивая к его горлу иссиня-багровые лапы.
Все с тем же детски-невинным выражением на рожице Гас запустил руку под мохнатую курточку,
Танис, морщась, убрал меч в ножны: трупы гоблинов отвратительно воняли, запах напоминал тухлую рыбу. Флинт тщательно вытер с лезвия секиры черную кровь. Гас скорбно поглядел на тело сраженного им стражника — тот упал вниз лицом, накрыв собой его кинжал.
— Давай достану, — предложил Танис и наклонился перевернуть мертвеца.
— Не надо! — Тас скорчил гримасу. — Пускай в нем и торчит. Все равно от вони нипочем не избавиться!
Танис кивнул. Флинт убрал секиру в чехол, и трое друзей зашагали вниз но тропе.
Темнота сгущалась, и огоньки Утехи, горевшие впереди, делались ярче. Ночной воздух был холоден, так что запах дровяного дыма поневоле наводил на мысли о тепле, об уюте, о безопасности. Друзья ускорили шаг. Они долго шли молча, у каждого эхом звучали в голове слова Флинта: "Гоблины! В Утехе!"
Однако потом неунывающий кендер хихикнул.
— А кроме того, кинжал-то был Флинта!
Возвращение в гостиницу. Потрясение. Невыполненный обет
В эти дни по вечерам в "Последний Приют" заглядывал чуть не каждый житель Утехи. Посетителей было хоть отбавляй.
Утеха испокон веку была для странников перекрестком. Одни приходили сюда с северо-востока, из Гавани — столицы Искателей, другие — с юга, из эльфийского королевства Квалинести. Кое-кто являлся с востока, одолев бескрайние Равнины Абанасинии. Гостиницу "Последний Приют", где путешественника ждал отдых и самые свежие новости, знал весь цивилизованный мир.
Вот туда-то и направили свои стопы трое друзей.
Громадный, спирально закрученный ствол валлина высоко возносился над кронами соседних деревьев. В тени могучих ветвей ярко сияли цветные стекла окошек, из-за которых доносился гул голосов. Фонарики, развешанные на сучьях, освещали лестницу, спирально обегавшую дерево несколько раз. И хотя осенняя ночь была по-настоящему холодна, тепло воспоминаний обогрело души путешественников, смывая горечь и боль, изведанные в дороге.
Гостиница в этот вечер была набита до такой степени, что трое друзей то и дело отступали к самому краю ступеней, пропуская мимо себя мужчин, женщин и детей. И Танис заметил, что люди посматривали на его спутников и на него самого с подозрением. Куда подевались те радушные и приветливые взгляды, которыми встречали прохожих еще пять лет назад?..
Полуэльф помрачнел. Он мечтал совсем не о таком возвращении. Ни разу за те пятьдесят лет, что он прожил в Утехе, не доводилось ему ощутить такого угрюмого напряжения. Похоже, что слухи о тлетворном влиянии Искателей и впрямь были правдивы…
Пять
Прикосновение к плечу прервало размышления Таниса. Обернувшись, он увидел, что Флинт молча указывал вниз. Посмотрев туда же, Танис увидел идущих мимо стражников. Они вышагивали группами по четыре, вооруженные до зубов и раздувшиеся от сознания важности исполняемого долга.
— По крайней мере, хоть люди, не гоблины, — сказал Тас.
— Тот гоблин только хмыкнул, когда я упомянул Высокого Теократа, — вслух подумал Танис. — Ни дать ни взять им платил кто-то другой. Хотел бы я знать, что вообще происходит!
— Может, наши друзья нам расскажут, — предположил Флинт.
— Если только они там, — добавил Тассельхоф. — Мало ли что могло случиться за пять-то лет!
— Если они живы — они там, — понизив голос, проговорил Флинт. — Мы ведь тогда дали священный обет — встретиться ровно через пять лет и поведать друг другу, кто что выведает о распространении зла в этом мире. Могли ли мы думать, что возвратимся домой и обнаружим это самое зло прямо у себя на пороге!..
— Тихо, тихо! — Слова гнома до того встревожили нескольких прохожих, что Танис счел за лучшее умерить его пыл: — Об этом здесь лучше не говорить…
Достигнув верха ступеней, Тас широко распахнул дверь. Прямо в лицо ударила волна света, звуков, тепла и знакомого запаха знаменитой Отиковой картошки со специями. Волна эта мягко и ласково обхватила их и втянула вовнутрь. Отик стоял за стойкой, как и всегда, сколько они его помнили. Он совсем не изменился, ну, может, еще чуточку растолстел. Не изменилась и гостиница — разве что стала еще уютней…
Быстрые глаза Тассельхофа тем временем зорко обежали толпу, и с радостным воплем кендер вытянул руку, указывая через всю комнату. Да, кое-кто тоже не изменился: в свете очага сиял начищенный крылатый шлем с навершием в виде дракона.
— Кто это? — тщетно напрягая зрение, спросил Флинт.
— Карамон, — ответил Танис.
— Значит, и Рейстлин здесь, — сказал Флинт, и особого тепла в его голосе не было.
Тассельхоф уже пробирался в ту сторону между группами занятых разговорами людей: те его, маленького и гибкого, едва замечали. Танису оставалось только надеяться, что кендер по пути ничего не "заимствовал" у посетителей гостиницы. Нельзя сказать, чтобы он был воришкой, — кендер смертельно оскорбился бы, попробуй кто-нибудь назвать его так. Дело лишь в том, что любопытство Тассельхофа — как и всякого кендера — было поистине ненасытно, и как-то само собой получалось так, что различные интересные предметы, принадлежавшие другим, очень легко перекочевывали к нему.