Сага о Копье: Омнибус. Том I
Шрифт:
— Твои слова да Богам в уши, гном, — вздохнул Карамон. Отошел к ручейку и попытался утопить голод, раз уж нечем было его утолить.
Тассельхоф вернулся с хворостом.
— Я ничего не рубил, — заверил он Рейстлина. — Я только собирал.
Однако разжечь костер не удалось даже Речному Ветру.
— Слишком сырое дерево, — сказал он, пряча кремень и кресало обратно в мешок.
— А свет нам не помешал бы, — поеживаясь, заметил Флинт. Ночная тьма быстро сгущалась, и все шорохи леса, такие безобидные днем, начинали казаться зловещими и исполненными угрозы.
— Детские
— Нет! — огрызнулся гном. — Я только боюсь, как бы кендер не начал рыться в моих вещах, пользуясь темнотой!
— Ну что ж, — с необычной кротостью ответил Рейстлин и повелел: — Ширак!
В хрустальном шарике на конце посоха мага зажглось бледное пламя. Мертвенный свет не столько разгонял, сколько подчеркивал грозную тьму.
— Вот вам свет, — прошептал маг и воткнул посох в мягкую землю.
И тут-то Танис понял, что эльфийское зрение ему изменило. Он больше не видел теплых красноватых ореолов спутников: лишь смутные тени на залитой звездным светом поляне. Полуэльф промолчал, но умиротворенное состояние, которым он наслаждался весь вечер, сменилось тревогой.
— Первая стража — моя, — мрачно проговорил Стурм. — С моей раной лучше не спать… Я знал одного, который уснул, да так и не проснулся.
— Будем караулить по двое, — сказал Танис. — Я с тобой.
Остальные развязали мешки и принялись устраивать себе постели — все, за исключением Рейстлина. Маг по-прежнему сидел на тропинке, хрустальный шарик заливал светом его склоненную голову в надвинутом капюшоне. Стурм устроился под деревом. Танис наклонился к ручью и принялся жадно пить… когда сзади вдруг раздался придушенный крик, Танис мгновенно обернулся, выхватывая меч. Другие тоже схватились за оружие, и только Рейстлин остался сидеть неподвижно.
— Спрячьте мечи, — сказал он. — Они все равно вам не помогут. Чтобы с ними драться, нужны клинки, напоенные могущественным волшебством…
Их окружала целая армия воинов в полном вооружении! Одного этого уже хватило бы, чтобы кого угодно вогнать в дрожь. Но никакой враг еще не вселял в сердца спутников подобного ужаса. Ошеломленные, припоминали они легкомысленное замечание Карамона: "Я готов день и ночь биться с живыми. Но с мертвыми?.."
Ибо воины, обступившие их, были мертвы.
Неверное беловатое сияние обрисовывало контуры их тел, как если бы тепло, сопутствовавшее им при жизни, непостижимым и ужасным образом задержалось и в посмертии. Истлевшая плоть давно обнажила кости, и лишь светящиеся очертания тел остались такими, какими помнили их души.
И было похоже, что души помнили еще кое о чем.
Каждый воин был облачен в древние латы, памятные его душе. Призрачные руки сжимали оружие, способное убивать. Однако неупокоенным не было особой нужды в оружии. Достаточно было смертоносного прикосновения могильно-холодных рук и даже страха, который они внушали.
Как же драться с такими?.. Танис, не привыкший бояться никаких противников из плоти и крови, едва не поддался панике. Он уже открыл рот, чтобы крикнуть друзьям: "Спасайтесь бегством!.."
Медленным шагом направился Танис навстречу призрачным воинам… Они стояли молча и неподвижно — просто стояли, загораживая дорогу. Их было невозможно сосчитать: одни, мерцая, возникали перед ним, другие, наоборот, меркли и пропадали, чтобы вновь появиться, когда исчезали их товарищи. "Впрочем, какая разница, — обливаясь холодным потом, сказал себе Танис. — Любой из них способен уничтожить всех нас одним мановением руки…"
Огонек на посохе мага по-прежнему ярко горел. Маленький отряд тесно сгрудился вокруг Рейстлина. Танис подошел к ним. В мертвенном свете хрустального шарика лицо волшебника мало чем отличалось от лиц привидений.
— Итак, добро пожаловать в Омраченный Лес, Танис, — сказал маг.
— Рейстлин… — У Таниса перехватило горло. Он еле выговорил пересохшими губами: — Кто эти…
— Призрачные создания, — не сводя с них взгляда, ответил Рейстлин. — Похоже, нам повезло.
— Повезло? — не веря своим ушам, переспросил Танис. — Это еще почему?
— Перед нами души людей, поклявшихся совершить некое дело, но не исполнивших клятву. Они обречены совершать то, в чем поклялись, пока не заслужат освобождения и не обретут покоя истинной смерти.
— Но как, во имя Бездны, из этого следует, что нам повезло? — спросил Танис сердито, давая выход страху. — Может быть, они поклялись истреблять всех, кто войдет в этот лес?
— Возможно, — Рейстлин бросил быстрый взгляд на полуэльфа, — хотя навряд ли. Сейчас мы это выясним…
И прежде, чем Танис успел что-либо сказать или сделать, маг шагнул вперед, оказавшись лицом к лицу с призраками.
— Рейст!.. — сдавленно ахнул Карамон, протискиваясь за ним.
— Придержи его, Танис, — резко скомандовал Рейстлин. — От этого зависят наши жизни!
Танис крепко взял воина за плечо и спросил мага:
— Что ты собираешься делать?..
— Хочу произнести заклятие, которое позволило бы нам с ними общаться. Я смогу проникнуть в их мысли, а они будут говорить моими устами…
Он откинул голову, сбросив на плечи капюшон. Простер руки и произнес:
— Аст билак пар-билакар. Сух тангус моилар!
Он повторил это трижды. Толпа воинов расступилась, и вперед вышел один, исполненный жуткого, пугающего величия. Он был выше всех, а на голове у него мерцала корона. Бледные латы были богато украшены темными самоцветами, а лицо носило печать невероятного горя и муки. Он шел прямо к Рейстлину.
Карамон, задыхаясь, отвел глаза. Танис не осмеливался ни закричать, ни заговорить, боясь потревожить мага и нарушить заклятие. Призрак поднял бесплотную руку и медленно потянулся к Рейстлину. Танис задрожал всем телом: прикосновение означало неотвратимую смерть. Но Рейстлин, погруженный в транс, даже не пошевелился. Танис мимолетно задумался о том, видел ли маг ледяную руку, тянувшуюся к его сердцу.