Сага о Копье: Омнибус. Том I
Шрифт:
— Вероятно, да, господин, — ответил Стурм. Он взглянул на Дерека и спросил с нотками сожаления и сочувствия: — Я слышал, что война не обошла и Соламнию.
— Замок Хранителей Венца пал под натиском войска драконидов, и Вингаард тоже, — бесстрастно произнес Дерек. — Такая же участь постигла всю восточную часть страны. Палантас еще держится, как и Башня Верховного Жреца, но мы ожидаем штурма в любой момент.
— Мне так жаль это слышать, — искренне сказал Стурм, первый раз посмотрев Дереку прямо в глаза.
— Мы не нуждаемся в сочувствии. Все, что нам необходимо, —
— Это и в самом деле хорошая новость для всех, кто, подобно нам, сражается за свободу, — согласился Светлый Меч. — Пойду сообщу моим друзьям.
Он отправился поговорить с полуэльфом.
— Теперь мы должны быть вежливы с этими людьми, — сурово произнес Дерек и, обхватив себя за плечи, направился за Стурмом.
Эран зашагал следом.
— Бриан, ты ведь понимаешь, что он делает? Дерек был приветлив со Светлым Мечом только из-за кендера. Иначе он и руки бы Стурму не подал.
— Может, и так, — согласился Гром. — Но справедливости ради нужно признать, что Дерек все видит в ином свете. Он-то считает, что делает это ради Соламнии.
Длинный Лук дернул себя за ус:
— Ты хороший друг, Бриан. Надеюсь, Дерек этого заслуживает.
Он потянулся за флягой, но, вспомнив, что она пуста, вздохнул и отправился знакомиться с «разношерстным сбродом» — друзьями Стурма.
Вскоре выяснилось, что это выражение не очень подходило к друзьям Стурма, особенно это касалось леди Эльханы, знакомство с которой могло сделать честь даже Дереку. В Соламнии вот уже несколько сотен лет не было короля, однако рыцари по-прежнему питали глубокое уважение к особам королевской крови, а принцесса столь бесподобной красоты, как леди Эльхана Звездный Ветер, вселяла настоящее благоговение.
Они направились в библиотеку, где обнаружили кендера, разглядывавшего книги сквозь волшебные очки. Эльф-полукровка, который был представлен рыцарям как Танис Полуэльф, собрался сурово отчитать Таса за побег, но быстро смягчился, обнаружив, что Тассельхоф на самом деле может прочесть старинные письмена, а не выдумывает все на ходу.
Пока рыцари, кендер и его друзья беседовали, Бриан ускользнул, чтобы разыскать Лиллит. Но его ждало разочарование: девушка ушла по какому-то делу. Он вернулся ко входу и застал там Маркуса, нервно выглядывавшего на лестницу.
— В воздухе витает что-то недоброе, — сказал он. — Ты чувствуешь?
Гром вспомнил, что совсем недавно то же самое говорил Эран. После слов Маркуса он и сам почувствовал какую-то безотчетную тревогу. По спине побежали мурашки.
— Где Лиллит? — спросил Бриан.
— Она молится в нашей часовне. — Маркус указал на комнату, расположенную сбоку от главного входа. Дверь с изображением книги и весов осталась приоткрытой.
Гром растерялся. Он не знал, как поступить.
— Просто… мы скоро уходим… я бы хотел увидеться с ней.
— Ты можешь зайти, — улыбаясь, ответил Маркус.
— Я бы не хотел мешать…
— Ты не помешаешь.
Бриан
Часовня оказалась довольно маленькой, одновременно там могли находиться всего несколько человек. В дальнем конце возвышался алтарь. На нем лежала открытая книга, а рядом стояли весы, точно отрегулированные, так что чаши находились на одном уровне. Лиллит не стояла на коленях, как представлял себе Бриан. Она сидела перед алтарем, непринужденно скрестив ноги, и тихо говорила что-то, однако это скорее походило не на молитву, а на дружескую беседу с Богом, потому что время от времени девушка сопровождала свои слова жестами.
Бриан открыл дверь пошире, намереваясь проскользнуть и встать в задней части комнаты, но петли громко заскрипели. Лиллит повернулась к нему с улыбкой.
— Прости, — сказал Бриан. — Я не хотел тебя беспокоить.
— Мы с Гилеаном просто беседовали, — сказала девушка.
— Ты говоришь так, словно вы друзья, — удивился Гром.
— Это правда, — ответила Лиллит, поднимаясь на ноги.
— Но ведь он же Бог. По крайней мере, вы в это верите, — сказал Бриан.
— Я уважаю и почитаю его как Божество, но, когда я обращаюсь к нему, он приветствует меня так, словно мы старые друзья.
Бриан посмотрел на алтарь, стараясь придумать, как бы сменить тему разговора, поскольку чувствовал себя не в своей тарелке. Он взглянул на книгу, полагая, что это, должно быть, какой-то священный текст, и недоуменно спросил:
— Страницы пустые. Почему?
— Чтобы напоминать нам, что наша жизнь состоит из таких вот чистых листов, которые ждут, когда их заполнят, — ответила Лиллит. — Книга нашей жизни открывается с рождением и закрывается со смертью. Мы постоянно пишем в ней, но, сколько бы мы ни исписали, какие бы радости или несчастья ни выпадали на нашу долю, какие бы ошибки мы ни совершали, мы всякий раз переворачиваем страницу и начинаем каждое утро с новой.
— Некоторые могут счесть такую перспективу пугающей, — задумчиво сказал Бриан, глядя на ослепительно-белую пустую страницу.
— А я нахожу это обнадеживающим, — сказала Лиллит, придвигаясь ближе.
Он взял ее руки в свои и сжал их:
— Я знаю, что мне хочется написать на завтрашней странице. Я хочу написать о моей любви к тебе.
— Тогда давай отведем для этого сегодняшнюю страницу, — тихо ответила Лиллит. — Зачем ждать до завтра.
Маленькая хрустальная чернильница стояла на алтаре, а рядом лежало перо. Лиллит опустила кончик в чернила и полушутя-полусерьезно вывела на странице сердце, как нарисовал бы ребенок, и написала внутри «Бриан».
Гром принял перо из рук девушки и приготовился написать ее имя, но остановился, услышав звуки рога, раздававшиеся снаружи. Хотя звуки доносились издалека, он сразу же узнал их. Сердце Бриана сжалось, рука дрогнула и выронила перо, которое черкнуло по бумаге, выведя лишь букву «Л». Он повернулся к двери.
— Что это за жуткий шум? — спросила Лиллит. Рев рога стал громче, она поморщилась от нестройных, режущих слух звуков.
— Что это? — спросила она тревожно. — Что все это значит?