Сага о Копье: Омнибус. Том I
Шрифт:
Он поднял окровавленный металлический обруч над своей головой, глядя на государя Сота уже безо всякого страха…
И потрясающую тишину Зала взорвал звук рогов. Неистовый рев множества медных рогов.
Рука государя Сота замерла в воздухе. Китиара умолкла.
Толпа начала роптать — тихо, но очень зловеще. Голова у Таниса была еще затуманена болью, и на какой-то безумный миг ему показалось, будто эти рога ревели в его честь. Но потом он разглядел на лицах тревогу. Все в Зале — и даже Китиара — смотрели на Владычицу.
До этого момента глаза Богини
Рога надрывались по-прежнему. Танис тупо смотрел на Корону, которую все еще держали его руки. Вот уже два раза хриплый рев рогов предвещал смерть и разрушение. Что-то на сей раз означала эта жуткая музыка?..
10. «Тот, на ком корона, — правит…»
Так громко и неожиданно грянули рога, что Карамон едва не поскользнулся на мокрых камнях. Инстинктивным движением Берем подхватил его. Двое мужчин замерли, встревоженно озираясь: трубный рев заполнял маленькую комнату, отдаваясь от каменных стен. Другие рога уже отвечали сверху, из-за лестничных маршей…
— Это арка! Там… было что-то, что мы нарушили! — сказал Карамон. — Что ж, сделанного не воротишь. Сколько ни есть в Храме живых тварей, все уже знают, что мы тут. Где бы оно ни было, это «тут». Во имя Богов, я надеюсь, ты соображаешь, что делаешь!..
— Джесла зовет меня… — повторил Берем. Его изумление и испуг успели уже улетучиться. Он снова стремился вперед и настойчиво тянул за собой Карамона. И Карамон — а что ему оставалось? — поднял факел повыше и последовал за ним. Они вошли в пещеру, по-видимому, прорытую в скалах бегущей водой. За аркой обнаружились каменные ступени, и Карамон разглядел, что ступени эти спускались прямиком в черный, быстро несущийся поток. Он посветил факелом по сторонам, надеясь высмотреть хоть какую-нибудь дорожку вдоль берега. Ничего. По крайней мере в пределах круга света ничего не было видно.
— Погоди, — окликнул он, но Берем уже вступил в темную воду. Карамон перестал дышать, ожидая, что Вечный Человек вот-вот исчезнет в бурлящей пучине… Ничуть не бывало. Подземный ручей оказался не слишком глубок: вода доходила Берему лишь до икр.
— Идем! — помахал он Карамону.
Великан потрогал ладонью раненый бок. Кровотечение, казалось, уменьшилось: повязка была влажной, но хоть не сочилась. Вот если бы еще не было так больно… Страх, боль, беготня и потеря крови так измотали его, что голова начинала кружиться. Он подумал про Тику и Таса, вспомнил про Таниса… Нет, нет, про все надо забыть.
К худу или к добру — а только конец близок, сказала ему Тика. Теперь Карамон и сам в это поверил. Ступив в воду, он сразу ощутил напор мощного течения, подталкивавшего его вперед. На миг ему показалось, будто это само Время неудержимо несло его к… к
Берем нетерпеливо устремился вперед, расплескивая воду, но Карамон вновь его удержал.
— Давай-ка лучше вместе, — низкий голос великана породил эхо под сводами пещеры. — Не ровен час, тут еще какие-нибудь сюрпризы, похуже того первого!
Это возымело действие: Берем остановился и подождал Карамона. Вместе они медленно и осторожно двинулись дальше, шаг за шагом, всякий раз тщательно ощупывая ногой дно, скользкое и сплошь усыпанное обломками камня…
Вброд пробираясь вперед, Карамон только-только начал чувствовать себя немного уверенней, когда что-то живое с такой силой врезалось в его ногу в кожаном сапоге, что великан едва не упал. Он взмахнул руками, удерживая равновесие, и ухватился за Берема.
— Что еще за напасть?.. — проворчал он, опуская факел к поверхности воды. Из непроглядного, поблескивающего потока немедленно высунулась голова привлеченного светом существа. Карамон ахнул от ужаса, и даже Берему на миг сделалось не по себе. — Драконы!.. — прошептал Карамон. — Детеныши!.. Только что вылупившиеся!..
Дракончик раскрыл рот и пронзительно заверещал. Ряды острых, точно бритвы, зубов отразили факельный свет. Потом голова скрылась, и детеныш снова боднул головой правый сапог Карамона. Другой уже тыкался в его левую ногу. Вода вскипала под ударами множества хвостов…
Крепкие кожаные сапоги были еще не по зубам новорожденным драконам. Но если я вдруг упаду, сказал себе Карамон, они мои косточки в один миг обчистят…
Сколько раз он лицом к лицу встречался со смертью, но никогда прежде она так его не пугала. Он едва не поддался панике: скорее на берег, и пускай Берем, если больно охота, идет дальше один. Ему-то небось помирать не придется!..
Нет, со всей твердостью сказал он себе. Ничего не получится. Они ведь уже знают, что мы тут. Сейчас пришлют кого-нибудь… или что-нибудь… чтобы остановить нас. Кто же, кроме меня, задержит погоню, пока Берем будет делать то, что он собирается сделать…
Все происходившее вдруг показалось ему до крайности нелепым и даже смешным. В особенности, когда сзади послышались хриплые вопли и лязг стали. Бессмыслица какая-то, подумал он устало. Собрался погибать тут впотьмах, так хоть знать бы, ради чего?.. Бегу куда-то вдвоем с сумасшедшим и сам, похоже, с ума потихоньку схожу…
Берем тоже заслышал погоню, и она перепугала его куда больше драконов: он ринулся вперед с удвоенной быстротой. Карамон вздохнул и последовал за ним, стараясь не отставать. Скользкие твари по-прежнему носились туда и сюда, норовя ухватить его за ноги.
Берем смотрел куда-то вперед, в темноту. Временами он постанывал и взволнованно заламывал руки. Ручей повернул, и вода сделалась глубже. «Что-то будет, если зальет сапоги?» — гадал про себя Карамон. Драконья малышня и не думала от них отставать: запах теплой крови и человеческой плоти приводил юных хищников в неистовство. Шум вооруженной погони становился все ближе…